— Скоро он научится ходить, — сказала Рицпа.
— Я знаю, — хмуро сказал Атрет. — По кладбищу… — Он взял сына на руки и посадил его на колени, пристально вглядываясь в него. Глаза и волосы у мальчика были от Юлии. Халев ухватился за его руки и радостно залопотал.
Рицпа засмеялась.
— Он пытается разговаривать с тобой.
Как она может смеяться в таком месте? Как она может так спокойно сидеть, разговаривать с Феофилом и другими людьми, как будто они сидят где–нибудь на вилле, или на каком–нибудь пиру, а не на подземном кладбище? Окружающая обстановка волновала Рицпу ровно столько, сколько и ребенка. Где бы она ни была, она не менялась. Атрету хотелось, чтобы его сын научился ходить по свежей траве, а не по мрачной земле коридоров, в которых замурована смерть.
Рицпа заметила унылый взгляд Атрета и села рядом с ним, на краю фонтана.
— Мы не останемся здесь навечно.
Навечно. Это все равно что умереть. Атрет никогда не позволял страху смерти властвовать над ним. Иначе он не был бы таким сильным и сосредоточенным и дал бы врагу возможность победить его. Теперь же он не мог думать ни о чем другом. И все потому, что они находились в этом ужасном месте!
Вставая, он грубо сунул Халева в руки Рицпе.
— Мы и так уже здесь долго торчим! — Криптопортик наполнился плачем Халева.
— Где мы еще можем быть в безопасности? — сказала Рицпа, прижав к себе ребенка и потирая ему спинку. Она поцеловала мальчика и стала нашептывать ему что–то утешительное.
Глядя на то, как она всю свою нежность направила на ребенка, Атрет рассердился.
— Хуже, чем здесь, просто не бывает!
— В темнице, значит, тебе было лучше? — спросил его Феофил, чтобы только отвлечь гнев германца от Рицпы. Атрету не терпелось сражаться, но Рицпа не могла помочь ему в этом. — Или, может быть, тебе было лучше в твоей камере размером полтора на три метра? — Атрет мрачно посмотрел на него, но промолчал.
Когда Халев перестал плакать, Рицпа снова опустила его на пол, рядом с фресковым изображением дельфина. Увлеченный красками и фигурами, малыш обрадовался и стал ползать по полу, пока не оказался рядом с местом, куда сверху падал солнечный луч. Сев, ребенок стал пытаться ухватить полоску света, пробивающуюся через небольшое отверстие в расписном потолке.
Атрет тоскливо смотрел на него.
— Ему нужно выбраться наверх, к живым, а не сидеть здесь, внизу, с мертвыми.
— Он будет наверху, Атрет, — сказал Феофил.
— Может, выпустишь Рицпу из этого Гадеса, или она и мой сын тоже здесь пленники?
— Мы останемся с тобой здесь, — твердо сказала ему Рицпа.
— Вы здесь не пленники, — сказал Феофил, заметив, как Атрет проигнорировал ее. Германец смотрел на Рицпу только тогда, когда она смотрела в другую сторону, и его взгляд в такие моменты был ясен всем, кто мог его заметить. — А что касается перехода в другое место, то спроси об этом госпожу Альфину, когда увидишь ее сегодня вечером.
Атрет оглядел просторное помещение с его арками и фресками.
— Это место лучше, чем все остальные. Я останусь здесь.
Феофил засмеялся.
— Госпожа Альфина предлагала тебе это помещение в самый первый день, как только ты здесь оказался.
— Она предлагала его Рицпе и ребенку.
— А значит и тебе. Ей будет приятно узнать, что ты тоже решил здесь остаться. Она удивилась, когда ты предпочел кубикулу. Даже расстроилась. — С улыбкой глядя на смущенного Атрета, Феофил вытянулся на мраморной скамье и положил руку под голову. — Мне бы это место тоже понравилось больше остальных.
Атрет сощурил глаза.
— Что это тебя так забавляет?
— То, как трудится Бог, — тихо засмеявшись, сказал Феофил и закрыл глаза. Господь смирил этого упрямого, твердолобого гладиатора прямо здесь, посреди этого святилища.
Руф и госпожа Альфина пришли к ним вечером, за ними шли слуги, которые принесли подносы с едой и вином. Госпожа Альфина действительно обрадовалась, когда увидела, что они решили остаться в криптопортике.
— Здесь гораздо лучше, — сказала она. — Больше воздуха.
Руф улыбнулся, когда Атрет взял с подноса яблоко и стал его есть.
— Приятно видеть, что к тебе вернулся аппетит. А то ты был таким подавленным.
— Если воины придут осматривать виллу, кто–нибудь из слуг придет и предупредит вас, — сказала госпожа Альфина.