Аномии было двенадцать лет, когда она, спрятавшись в зарослях, тайно наблюдала за ритуалом в священной роще, после которого Атрет стал вождем. Она хорошо помнила, как он держал над головой золотые священные сосуды, а его мощное тело сияло в свете костра. Тогда он казался ей богом. Он и сейчас казался ей богом. Но скоро она будет стоять рядом с ним.
Аномия всегда знала, чего хотела: быть верховной жрицей и женой вождя хаттов. Если бы ее сестра, Ания, была жива, она бы, несомненно, помешала бы планам Аномии. Аномия верила, что смерть старшей сестры была предопределена Тивазом, открывшим ей путь к тому, чтобы она могла быть с Атретом.
Когда Атрет попал в плен к римлянам, Аномия пребывала в растерянности и гневе. Почему Тиваз допустил такое? Фрейя предвидела возвращение сына, и Аномия верила в это пророчество, ожидала его исполнения, направляла весь свой интеллект на то, чтобы добиваться власти и дожидаться его. Отчасти ей удалось добиться желаемого, хотя теперь она желала большего. Вместе с Атретом они сделают хаттов самым сильным племенем в Германии. Они теперь в полной мере отомстят всем тем, кто хотел превратить их в рабов. Они уничтожат гермундов и вернут себе священную реку и соляные равнины. Они отомстят Риму за все унижения и страдания. Когда они победят ближайших врагов, к ним присоединятся другие племена, и вся Германия двинет на юг, в самое сердце империи — Рим!
Ничто не помешает ей, и никто не встанет у нее на пути: ни этот римлянин, которого Атрет называет своим другом, ни Фрейя, ни даже эта темноволосая незнакомка, которая теперь стояла в дверях, напротив.
Ради твоей славы, Тиваз, я уведу у нее Атрета! Вместе мы будем править этим народом и вести его по пути исполнения твоей воли.
— Спросите его, зачем он привел с собой римлянина! — закричал кто–то, и возгласы приветствия тут же поутихли.
— Что это ты такое говоришь, Херигаст? — сказал Хольт. — Какой еще римлянин?
Атрет посмотрел на человека, стоявшего чуть поодаль от остальных воинов. Когда–то давно Атрет был вынужден вершить суд над сыном Херигаста, Вагастом. Молодой воин бросил свой щит и бежал с поля боя — за такое преступление полагалась смертная казнь. Приговор был единодушным, и Атрету не оставалось ничего иного, как приказать утопить Вагаста в болоте. За одиннадцать лет отец казненного сильно постарел. Он был еще полон сил, но волосы совсем поседели, а лицо покрылось морщинами.
— Мне только что жена сказала, — с вызовом сказал Херигаст, обняв стоявшую рядом с ним жену за плечи, как бы защищая ее.
Руд повернулся к Атрету.
— Это правда?
— Да.
Руд побагровел от гнева.
— Мы заключаем союз против Рима, а ты приводишь сюда одну из этих ненасытных собак!
— Он пришел сюда с миром.
— С миром! — воскликнул один из молодых воинов с невероятной заносчивостью и гордостью и сплюнул на землю.
— Не нужно нам никакого мира с Римом! — воскликнул другой. — Нам нужна кровь!
Мужчины вокруг гневно закричали наперебой:
— …сожгли нашу деревню…
— …убили моего отца…
— …забрали в рабство жену и сына…
Рицпа закрыла глаза и стала молиться, а Атрет воскликнул:
— У меня не меньше причин ненавидеть Рим, чем у вас. Даже больше! Но вот что я вам скажу! Если бы не Феофил, я бы до сих пор сражался на арене или висел на каком–нибудь кресте, на забаву Домициану! Он трижды спас мне жизнь. И привел меня домой!
— Никому из римлян нельзя верить!
Другие загомонили в знак согласия.
— Где он?
— Схватить его, да утопить в болоте!
Кровь ему пустить!
Жена Херигаста указала им:
— Он строит себе грубенхауз за длинными домами. Хочет поселиться среди нас.
Один из воинов уже направился в ту сторону. Атрет преградил ему путь, и воин попытался со всего размаху ударить его. Атрет нырнул и ответным коротким, но сильным ударом в грудь сбил его с ног. Не успел воин удариться о землю, как Атрет выхватил свой меч и приставил острие меча к горлу воина.
— Не дергайся, не то, клянусь Богом, ты больше никогда не встанешь!
Страсти улеглись так же быстро, как и вспыхнули.
Воины слегка отступили назад, глядя на происходящее, а поверженный жадно хватал ртом воздух.
— А теперь слушайте все, — сказал Атрет, не отрывая глаз от лежащего юноши, чьи глаза округлились от страха, когда он почувствовал холод лезвия под своим подбородком. — Одно быстрое движение — и я перережу ему горло. — Атрет поднял голову, чтобы посмотреть в глаза всем, кто его окружал. — Посмейте только убить моего друга, и будете иметь дело со мной! — Он снова посмотрел на лежащего, кровь стучала у него в висках. — Может быть, ты хочешь стать первым, парень?