Рассветником можно стать только за что-то действительно страшное, чтобы у человека потом даже сомнения не возникло, что надо искупить грехи. Что именно искупают закатники — Илья и предположить не мог. Он за всю жизнь только с двумя встречался, и задушевные разговоры между ними не предполагаются. Тогда дело было совсем не Ильи: хранитель так опекал своего подопечного, что сделал его практически бессмертным. Девяностопятилетний старик, полностью осознав свою неуязвимость, наводил шороху во всем поселке — он и девок молодых доставал, и воровал у соседей, и в конце даже разбоями начал промышлять. Отчего у его хранителя возникла такая страсть к опеке — так и осталось загадкой. И он не слышал доводов разума. Закатники с ним разговоров и не вели, Илья тогда впервые видел полное уничтожение доброго духа. А затем и старик слег, через неделю помер. Хранители есть далеко не у всех людей, их на всех просто не хватит, а этот человек даже представить себе не мог, какое счастье на него свалилось, но счастье это повернул несчастьем других.
Любовь зла — эта поговорка точно о хранителях. Они сами выбирают человека и не оставляют его до самой смерти. На первом курсе, кстати, учится одна — Илья заметил на ней хранителя, который выражается белесым сиянием, но не придал этому значения. К сожалению, хранители далеко не всегда выбирают добрых или честных. Их просто переклинивает, пока они не вцепятся в предмет обожания, чтобы оставаться верными своему выбору всю жизнь подопечного.
У рассветников работы было, конечно, намного больше, чем у закатников. Редко когда добрые духи донимали кого-то настолько, чтобы требовалось вмешательство равновесных сил. Больше зла — больше инструментов борьбы со злом, это логично. Как и кем все так устроено — Илья уже давным-давно не задумывался. Рассветником он стал в двенадцать, по счастью, в его доме обнаружился домовой. Он все мальчику на пальцах объяснил, но демонов все называли по-разному. Многие даже демонами не называли. Илья для себя придумал собственную терминологию, на нее и опирался. А при редких встречах с союзниками или противниками все легко понимали, о чем конкретно идет речь. Ведь нет общей школы для служителей равновесия, каждый учится так, как ему первый попавшийся добрый дух или хранитель, если таковой имеется, объясняет.
Нужный дом оказался последним в ряду частного сектора. Убогая халупа, уже наполовину вросшая в землю. Бабуля сидела на завалинке в ожидании гостя, и как только Илья подошел к калитке, счастливо заулыбалась и бросилась к нему с резвостью молодой лани. Поприветствовали друг друга, но тем временем Илья тщательно осматривался.
— Вы давно здесь живете?
— Да всю жизнь! Как замуж вышла сорок лет назад, так здесь и жили. Муж умер, дети разъехались, а мне уж куда подаваться?
— Когда ваш супруг умер?
Она окончательно растерялась и улыбаться перестала:
— Так… весной ужо четырнадцать лет как…
Илья смотрел на перекошенные от времени рамы, на завалившийся с краю забор. Нет здесь никакого домового, старушка ошиблась. Домовой не допустил бы такой разрухи. Он мог не вмешиваться только до тех пор, пока мужик в доме был, но раз женщина одна здесь осталась, то непременно бы хоть забор поддержал… И не позволил бы мху оплести почти всю северную сторону. Илья тяжело вздохнул:
— Вам есть где переночевать?
— А ты что же, тут один останешься?
— Так надо, — уверенно ответил Илья.
Бабуля принялась озираться по сторонам в страхе — но боялась она сейчас не домового, а что сам Илья окажется мошенником. Повыносит из дома ее небогатые пожитки, что потом делать? От этой мысли захотелось смеяться, но Илья направил ее уверенно в дом:
— Покажите мне, что внутри.
Да. Воровать там при всем желании нечего. Если только у вора нет тайной страсти к перекошенному серванту или облупленному комоду. Хозяйка все еще сомневалась — металась из угла в угол, то чайник поставит, то к платяному шкафу подойдет. Похоже, там она хранила свои сбережения. Но уже темнеет, ее надо выпроваживать. Илья надавил:
— Я пока по двору пройдусь, а вы собирайтесь, — многозначительно глянул на платяной шкаф. Быть может, до нее дойдет, что если она заберет все деньги или что там у нее, так и уйти будет проще. — Вам есть, где ночь провести?
— Ну… — она заметно расстроилась. — К бывшей невестке разве что. Скажу, что тараканов потравила… Поди не прогонит.
— Да… — Илья почти ее не слушал. — Тараканов…
Он обошел дом со всех сторон и убедился в своей правоте — здесь нет и никогда не было домового или любого другого вида хранителей. Выпроводив хозяйку, снял с плеча рюкзак. Вытащил горсть охранных амулетов. Сначала выбирал, а потом решительно принялся надевать на себя все по очереди, не представляя, с кем может столкнуться: на шею, на запястья, даже кровавый перстень от банши на всякий случай. Побрякушки, конечно, мешали, но Илья гордился своей осторожностью. Само собой, у каждого рассветника есть защита, но помогает она только при столкновении со слабыми сущностями. А тут может оказаться и могущественный демон, какой-нибудь треклятый Вельзевул. Илье пока ни разу не приходилось сталкиваться с такой силой, но вряд ли легенды врут. Ему ли не знать, что легенды правдивее реальности?
Едва только стемнело, Илья переместился на пол кухни — показалось, что здесь и есть самое посещаемое место. Свет включать не стал. Если он хочет справиться за одну ночь, то незачем пугать духа. Но ничего не происходило. За полночь уже и глаза начали слипаться. Илья вскочил, попрыгал немного для бодрости, потом прошелся по всему дому, натыкаясь на углы и мебель. Было довольно темно, свет луны слабо проникал внутрь. Илья вглядывался в пол, стены и решил, что даже если сущность объявится в двух метрах от него, он не заметит. Потому вытащил из рюкзака свечу со спичками и зажег. Такое освещение тварей не пугает, а даже наоборот — вызывает любопытство.
И снова ничего. Илья, чтобы не уснуть, вынул из кармана сотовый, порезался в змейку. Сам заметно расслабился. Сильный демон не стал бы прятаться — незачем. То есть, скорее всего, сюда забрел или гуль, или какой-нибудь леший. В лесах теперь не особенно разгуляешься, а тут дом на самой окраине, если выжить хозяйку, то можно лет на пятьдесят залечь в спячку и надеяться, что при пробуждении леса, как и лесников, станет больше — простор для лешей деятельности. Хотя вариант маловероятный. Или… Илья аж подскочил на месте, проклиная собственную глупость. Потом снова сел на пол, снял с правой руки защитные амулеты и принялся чертить пальцем знак призыва. Отметил попутно, что пол совершенно чист, ни пылинки.
И только он закончил, как за спиной ощутил чужое присутствие. Это не дыхание, не звуки, просто твердая уверенность. А, ну разве что немного похолодало, будто в другой комнате кто-то форточку открыл. Резко обернулся.
Она висела в воздухе. Страшное черное лицо с неестественно разинутой челюстью. Одета в белое, длинное платье, наподобие ночной рубахи, которое текло от самой шеи и постепенно переходило в размытое белесое пятно. Призрак какой-то дамы смотрел на Илью, сильно наклонив голову к плечу.
Это зрелище только в первый раз шокирует до такой степени, что не чувствуешь ни рук, ни ног от ужаса, а крик застревает в горле. Но Илья призраков уже видел — они всегда уродливы, независимо от того, какой внешностью обладал умерший человек. Просто черные зияющие провалы на месте глаз и рта никому очарования не прибавляют. Но это было не обычное привидение. Если оно могло пакостить хозяйке, то является полтергейстом. Можно сказать, что бабуле повезло — полтергейсты набирают силу со временем. Еще немного, и эта могла запросто придушить старушку во сне.