— Не знаю, Аля, — качает головой Кейтлайн. — Но я расскажу тебе, как найти Каллисфению.
— Зачем явилась, пришлая? — грубо встречает меня старуха на пороге своего дома, спрятанного в одном из лесов Флэмена.
Мне почти не пришлось уговаривать мужа сделать большой крюк по пути домой, чтобы попасть в гости к ведьме. Он понимал, что это важно для меня, поэтому не стал спорить и отговаривать от сомнительной затеи.
— Хочу попросить вас о помощи, — мой дрогнувший голос выдает волнение.
— Вижу, что вернуться в свой мир ты не желаешь. Даже странно, обычно пришлые приходят ко мне именно за этим. Тогда что? Любовь у тебя уже есть, здоровье в порядке, достаток, дело по душе.
— Я волнуюсь о здоровье своей сестры, оставшейся в моем мире.
— Не сестра она тебе, — безразлично бросает ведьма. — Нет в вас общей крови.
— Я знаю. Но не только кровь объединяет людей, еще и любовь, родство душ.
Ведьма застывает, будто к чему-то прислушивается.
— Проходи, коль пришла, — шире распахивает передо мной дверь и, отвернувшись, идет по темному коридору куда-то вглубь дома.
Лишь секунду поколебавшись, устремляюсь за ней, в темноте постоянно натыкаясь на какие-то предметы, которыми завалено тесное пространство.
— Садись, — коротко говорит ведьма, когда мы оказываемся на неожиданно уютной кухне, по стенам которой развешены пучки разных ароматных трав. — Я знаю, в чем твое желание и могу тебе с ним помочь. Но у меня будет одно условие.
— Какое? — мои губы пересыхают от волнения, я кожей ощущаю, что ведьма потребует что-то, что я не захочу ей отдать.
— Когда твоей дочери исполнится четырнадцать, ты отдашь её мне.
— Нет, — вырывается у меня, прежде чем я успеваю обдумать. — Я не готова отдать своего ребенка взамен на здоровье сестры.
— Куда же вы вечно торопитесь, — раздраженно произносит старуха. — Ты сначала дослушай, а потом отказывайся или соглашайся.
— Говорите, — складываю руки на груди, всем своим видом демонстрируя, что уже против любых её предложений.
— Твоей дочери суждено стать новой верховной, она не справится самостоятельно. И ты в этом не сможешь ей помочь. Я поделюсь с ней своими знаниями и умениями, научу, как правильно взаимодействовать с энергией, пребывать с ней в согласии.
— А если у меня родится сын? Или если у дочери не будет ведовской магии? Что тогда? — прищурив глаза, спрашиваю я.
— Это невозможно. Судьба твоей дочери уже предрешена с момента зачатия. Она станет одной из тех, кто изменит отношение всего этого мира к ведьмам.
— Что? — затихаю, пока в голове медленно ворочается понимание. — Вы сказали «с момента зачатия»?
Ладони сами собой ложатся на совершенно плоский живот. Вспоминаю о сбое в цикле, об увеличившемся аппетите и странных вкусовых пристрастиях, над которыми недавно посмеивался Райнхольд.
— Уже месяц, — кивает ведьма.
— Откуда мне знать, что все что вы говорите, правда?
— А зачем мне тебе лгать? — пожимает плечами ведьма. — Можешь лично убедиться. Приходи ко мне еще раз, через четырнадцать лет, когда сила твоей дочери впервые проявится и будет мучить её из-за неумения взаимодействовать.
— Но… — не нахожусь, что возразить.
Ведьма не настаивает, она готова получить от меня отказ сейчас, точно зная, что в будущем я вновь приду к ней за помощью. Нет. Я все равно не смогу отдать своего ребенка. А если только это сможет помочь ей справиться с силой?
Нахожусь на перепутье, не зная, в какую сторону повернуть.
— Я должна буду с ней расстаться навсегда? — шепчу, потому что голос пропадает из-за тревожных мыслей.
— Конечно нет. Думаю, трех лет хватит, чтобы она достаточно уверенно владела своей магией. Да и приезжать, чтобы увидеться тебе никто не запрещает.
— Тогда, может быть, вы переедете к нам? У нас большой дом, для вас там найдутся вполне достойные покои.
Ведьма начинает каркать, и только спустя несколько секунд я понимаю, что она так смеется.
— Милая моя, мне не выжить в городе. Здесь мой дом, мой лес, с которым я за долгие годы сроднилась. Да я каждого зверя знаю, каждую птицу. Нет. И точка.
— Если я соглашусь, вы обещаете, что не причините ей вреда? — с каждой фразой ведьмы я капитулирую.