Неопределенно хмыкаю. Легенда, конечно, любопытная, но меня совершенно не удивляет, что мифические боги не смогли договориться между собой — слишком уж разными личностями они кажутся.
— Постепенно те жители Лираэллии, которые не смогли найти успокоение ни в одном из королевств, стали стекаться под крыло Хольмгера, образуя вокруг его жилища своеобразное поселение, разрастающееся по мере появления все новых людей, разочаровавшихся в других богах. Так и появилось королевство Рэгнолд, названное в честь первого правителя.
— Я думала, что первым правителем был Хольмгер? — замечаю я.
— Нет, — качает головой Клаус. — Хольмгер никогда не стремился к власти. Он лишь помогал людям, направлял их. Когда бог решил, что его присутствие более не требуется жителям Лираэллии, он покинул Рэгнолд. Но, по легенде, продолжает присматривать за ним, словно заботливый отец. Ледяные чертоги по-прежнему остаются главным храмом Хольмгера, святыней, куда люди приходят, чтобы попросить божество о благословении, помощи или поблагодарить за чудеса.
— Любопытно, — улыбаюсь я. — Что же случилось с другими богами?
— Им тоже постепенно окончательно наскучил наш мир, они покинули его, вернувшись туда, откуда пришли, — разводит руками менталист. — Но каждое королевство до сих пор помнит своего основателя, преклоняется перед ним и верит, что находится под защитой божества.
— Поэтому так важно благословение Хольмгера для брачного союза?
— Да. Мы верим, что если пару одаривает своим вниманием бог, то союз истинный, а любовь между брачующимися искренняя.
— А обряд наречения? Зачем он нужен? — живо интересуюсь я.
— Хольмгер не дает ответ сразу, на то он и бог мудрости, — ухмыляется Клаус. — После обряда наречения будущие супруги получают право начать жить вместе, разделить постель. Считается, что четырнадцать дней и ночей божество наблюдает за парой, принимая решение о благословении на основании своих наблюдений. Нареченные же, оказавшись под одной крышей, в любой момент могут поменять свое решение о брачном союзе, отказавшись от него. Могу тебе сказать, что это оправдано, потому что не каждая пара, которая прошла обряд наречения, в последующем сочетается брачными узами.
— Но почему? — непонимающе переспрашиваю я. — Ведь пара до обряда состояла в отношениях. Не просто так же мужчина и женщина принимают решение о брачном союзе?
— Отношения — это одно, а вот жизнь под одной крышей с возлюбленным может оказаться не такой радужной, какой представлялась в мечтах, — пожимает плечами Клаус и, понизив голос, добавляет: — Говорят, что одна герцогиня отказалась от замужества лишь потому, что ее избранник по всему дому оставлял исписанные листы бумаги. Видишь ли, он был поэтом, поэтому, если в голову приходила интересная рифма, он любил ее сразу записывать, чтобы не забыть. Герцогиню же ужасно раздражал беспорядок, а потому она буквально по пятам ходила за будущим мужем, собирая все эти листы и выбрасывая их. На третий день ей надоело это занятие, и она поставила ультиматум: либо брак с ней, либо стихи. Возлюбленный выбрал творчество, а герцогиня окончательно разочаровалась в избраннике.
— Ты шутишь? — недоверчиво переспрашиваю я, а Клаус весело сверкает глазами.
— Нет, это правдивая история. Вот такие бывают странные причины для расставания у людей, которые всерьез собирались связать свои судьбы нерушимыми узами брака.
Качаю головой в неверии и только потом осознаю:
— То есть, до обряда бракосочетания можно отказаться от замужества? Обряд наречения ничего не значит?
— В целом, да. Необходимо лишь подать прошение жрецу и прийти на поклон к Хольмгеру, извиниться за беспокойство. И все, люди вновь свободны от всех обязательств. Однако…
А герцог утверждал, что ничего уже не изменить, когда я сказала о том, что передумала выходить за него замуж. И тут он мне врал, добиваясь собственной цели. Обидно. С другой стороны, я тоже не была честна с ним. Мы квиты.
— Что “однако”?
— Видишь ли, непорочные, чистые девушки в Рэгнолде ценятся куда выше, чем познавшие страсть. Особенно в кругу аристократии. Поэтому некоторые, боясь, что станут неинтересны подходящим по статусу мужчинам, соглашаются на брачный союз, даже если хотели бы от него отказаться, попробовав на вкус семейную жизнь, — объясняет Клаус местные порядки. — Но хочу тебя заверить, что мне, например, абсолютно все равно, невинна моя будущая жена или нет. Считаю, что это лишь пережитки прошлого, которые давно пора там и оставить.
Заливаюсь румянцем, понимая, на что намекает Клаус. Его не волнует, что я могла состоять в интимных отношениях с герцогом, менталист все равно готов связать со мной свою жизнь.