Это правда. Она способна веревки вить из этого непоколебимого огневика, который рядом с ней превращается в ласковое пламя, не способное обжечь.
Изо дня в день наблюдая за отношениями Кейт и Давида, я все сильнее убеждалась в мысли, их любовь точно дарована богами, ведь кажется, что даже на расстоянии они способны уловить мысли и эмоции друг друга. Словно единое целое когда-то, поделенное на две половины.
— Доброе утро, Аля, — здоровается Давид, показываясь в комнате. — Показывайте, дамы, чем вы так хотите поразить меня, что это важнее, чем обсуждение нового закона?
— Смотри, — Кейт медленно поворачивает мольберт в сторону Давида. — Правда, невероятно?
Король внимательно рассматривает портрет жены, не произнося ни звука. Внутри меня все замирает. Так и думала. Кейт преувеличила мои способности, зря отвлекла мужа от забот о государстве ради моей мазни.
— Портрет великолепен, — кивает Давид. — Я не зря организовал участие Али в вернисаже, который пройдет в центре года за четырнадцать дней до Дня Миросотворения.
— Что? — мои ноги моментально слабеют от волнения, а воздуха, кажется, перестает хватать. — Вернисаж? Я?
— Давид — ты лучший! — восклицает Кейтлайн, кидаясь мужу на шею.
Я с трудом добредаю до кресла и падаю в него. До меня словно сквозь вату доносится дальнейший разговор супругов.
— Конечно, лучший, — самодовольно отвечает мужчина и аккуратно опускает жену на пол. — Дорогая, кажется, Аля собирается лишиться чувств от моей новости. Ты пока уговори ее, а я вернусь к работе. За ужином обсудим все. Хорошо?
— Ой, — Кейтлайн оборачивается на меня. — Ты прав. Конечно. Уверена, у меня получится убедить Алю поделиться своим талантом не только с нами, но и с другими жителями Флэмена, а, может быть, всей Лираэллии. На вернисажи герцога Руссо…
— Ты справишься, Кейти, — Давид целует жену и удаляется из комнаты.
— Аля, ну что ты? — переключает на меня внимание Кейт. — Ты чего испугалась?
— Я не смогу, — тихо отвечаю ей и, для убедительности, качаю головой. — Я не хочу известности, мне просто нравится рисовать.
— Но люди должны видеть, какая ты талантливая! Они имеют право наслаждаться красотой.
— Кейт, — перебиваю подругу. — Ты же не разбираешься в живописи, сама говорила.
— Не разбираюсь, — ничуть не смутившись, соглашается Кейтлайн.
— А я понимаю, что мои картины самые обыкновенные. Настоящие ценители искусства пройдут мимо них, не обратив внимания.
— А Давид?
— Что?
— Ты забыла, что мой муж много лет изучал изобразительное искусство. Именно он договорился с герцогом Руссо о том, чтобы твои картины были выставлены. Неужели и это для тебя не показатель?
— Мы с тобой подруги, Давид — твой муж, — пожимаю плечами, уверенная в своих словах. — Он просто хочет поддержать меня, зная мою историю. Может быть, порадовать тебя. Не более.
— Не дури, Аля, — возражает Кейт. — Такой шанс выпадает один раз в жизни. Ты должна это сделать.
— А вдруг меня засмеют, — высказываю опасения, терзающие меня. — Вдруг закидают гнилыми овощами. Что, если ты и Давид пожалеете, что договорились о моей выставке? Ваша репутация может пострадать.
Кейт закатывает глаза, явно показывая, что я несу глупости.
Но мне правда страшно. Я не хочу подводить единственных друзей. Людей, которые пришли мне на помощь в трудную минуту, не требуя ничего взамен. Кем они будут выглядеть, если на самой грандиозной художественной выставке Флэмена их протеже освистают и заплюют?
— Тебя не засмеют, вот увидишь, — с жаром убеждает меня Кейт. — Все будут восхищены твоим талантом, будут торговаться за возможность приобрести твои картины.
— Мне нужно подумать, Кейт, — упрямо отвечаю я. — Это слишком серьезное решение. Вот так, на все королевство заявить о себе. Я опасаюсь последствий, в первую очередь, для вашей семьи.
— Ладно, подумай, — подруга соглашается и тут же переводит тему: — Итан спрашивал о тебе.
— Что? — рассеянно уточняю я, все еще размышляя о предстоящей выставке.
— Он говорит, что ты избегаешь его после вашей последней прогулки. Ты не рассказывала мне, — с укором говорит Кейт, сверля меня любопытствующим взглядом.
— Потому что нечего рассказывать, — пожимаю я плечами.
— Аля, присмотрись к нему. Высокая должность, хорошее жалованье, статный, симпатичный, добрый, веселый. Не понимаю, что тебе еще надо?
— Можно подумать, — язвительно произношу я, — ты вышла за Давида только из-за его положения в обществе и внешности.
— Конечно нет, — тут же возражает Кейтлайн. — Я люблю Давида всем сердцем. Но, поверь, нам тоже было непросто поначалу. Нам пришлось преодолеть многое и измениться обоим, прежде чем мы обрели нашу любовь и совместное счастье.