Кроме всего прочего, это позволяло отойти от специализации на монокультуре, что запредельно снижало угрозу голода из-за климатических проблем.
Механизация же заключалась в использовании плуга и сеялки. Самой, что ни на есть примитивной и простой.
С плугом все понятно. Качественное улучшение и ускорения механической обработки почвы – это большой плюс. Хотя и не такой очевидный на первый взгляд. А вот сеялка выступала настоящей сельскохозяйственной «вундервафлей»[5] в этих условиях. Почему? Так сеяли зерновые в те годы как? Просто рассыпали их по пашне, а иной раз и просто разрыхленной мотыгой земле. И птицы склевывали в среднем – от трети до половины, а иной раз и больше.
К чему это вело?
К низкой урожайности. Ведь архаичные сорта зерновых не отличались ни большим количеством зерен в колосе, ни множеством стеблей в кусте. А значит выжившие всходы не могли компенсировать погибшие семена. С одной стороны, а с другой сыпать приходилось обильно. Птицы же склевывали зерна неравномерно, из-за чего получались островки слишком густого посева, где растения мешали друг другу. И выходило, что местами шли проплешины с бурьяном, а местами чалые, но густо растущие злаки.
Так или иначе, но ручной посев банальным разбросом уменьшал урожайность зерновых в те годы минимум вдвое. И Андрей планировал этот вопрос разрешить, изготовив примитивную сеялку. Два колеса. Бункер с зерном. Нож, разрезающий грунт. Трубка по которому зерна подавались. Отвал, засыпающий разрез грунта. И мерный счетчик-отсекатель для зерен, работающий от оборота колеса.
Он с этой сеялкой сам возился.
Кузнец и его подмастерья, конечно, помогали. Но основной объем работы приходилось делать самому. Так было проще и быстрее.
Пока он ограничился сеялкой на ручной тяге. Просто проверить. Да и засеять по весне сорок гектаров[6] овсом и столько же по осени пшеницей можно было и без лошади. Во всяком случае, это было проще, легче и быстрее, чем рассеивать зерно вручную на таких площадях.
Конечно, оставался еще открытый вопрос с сеном. Но Андрей не обольщался. На своих «33 квадратных метрах» он в принципе не в состоянии прокормиться. Даже просто обычным продовольствием. Поэтому без закупок не обойтись. Вот и думал больше не столько об автономности, сколько об эффективности использования собственной земли.
И так во все это погрузился, что даже не заметил, как в очередной раз подставился. Во всяком случае неделю спустя к нему подошел Кондрат и присел на лавочку, со словами:
– Да, не думал я, что у Петра дочь такая дура.
– Чего это? – напрягся парень.
– А чего ты с ней как с ребенком возишься?
– Так забыл, что ли? Про колдуна.
– А, ну да, колдун.
– Вот и учу ей. Мне ведь супруга толковая нужна. Чтобы я мог на нее положиться.
– А ты сам-то отколь сие ведаешь?
– Как откуда?
– Я послушал твои поучения. Мудрено очень. Да и отец твой иначе дела вел. И я. И все мы. Откуда твои знания?
Андрей замолчал. Он как-то растерялся от такого вопроса.
– Можешь не отвечать, – улыбнулся Кондрат. – Мне. Но я уверен, рано или поздно этот вопрос тебе зададут.
Снова тишина.
– Ты не слушай ее. Я ведь не раз замечал, что она тебя поучает – быть как все. Не выделяться. Ну, когда думает, что никто ее не слышит. Многие это замечали. Но то не страшно. Чай не в глухой чаще живете, а среди людей.
– А чего не слушать?
– Так вы чем больше стараетесь быть как все, тем смешнее выходит. Другие вы с ней. Оба другие. Ученость твоя явно книжная и весьма великая. Откуда она? Я не ведаю. Отец Афанасий тоже лишь руками разводит. Сабелькой вон – лихо владеешь. Много лучше любого из нас. Значит учитель у тебя был добрый. А это себе не каждый боярин может позволить. Да и она – краля. Дочь простого десятника тульского. Как же! Читать-писать может, причем бегло. Много всего знает, что знать не должна. Обыденные же вещи не ведает. А как гневаться изволит, так глаза как молнии мечут. Словно княжна какая. Лишь силой духа своего смиряется. Вы оба белые вороны.
– Федот и Аким также думают?
– А как же? Или ты думаешь, что мы пошли бы под руку простого помещика? Считай новика?
Андрей скрипнул зубами.
– Вот я и думаю, что может колдовство то и заключалось не в вашем повреждении, а в том, чтобы мы все подумали, что ты – это Андрейка, сын покойного Прохора, а она – Марфа, Петрова дочь. Тогда ведь и безумие Петра становится понятно. Не выдержала душа обмана. Болеть стала. Оттого и окрысился на тебя.
5
В данном случае имеется в виду смешливый пересказ немецкого слова «Wunderwaffe» – чудо-оружие.