Я хотел убежать, но ноги словно одеревенели — не мог сдвинуться с места. Он подошёл, схватил меня за шиворот и подтащил к себе.
— Ты повезёшь меня. Впрягайся, иначе башку расколю. — И замахнулся топором.
— Ладно, — с усилием выдавил я, — что везти?
Незнакомец быстро вернулся к телеге и откинул материал. Я увидел большое количество рук, аккуратно уложенных и завязанных бельевыми верёвками. Пальцы слегка шевелились.
Уже через минуту я впрягся и повёз телегу по разбитой дороге.
— Ну, кобылка, шустрее! — орал детина и хлестал меня кнутом.
Я прошёл несколько шагов и упал лицом в песок. Зарыдал.
— Ладно, не реви, — буркнул он и спрыгнул с телеги, — помоги лучше разгрузить. Смотри у меня! Иди за мной и не отставай.
Я остановился, сбросил упряжку и подошёл к подводе. С отвращением взял связку рук и пошёл за мужиком. Руки медленно шевелились и нашёптывали странные словосочетания. Болела спина, слегка тошнило. Сколько времени шли, сказать не могу, но наконец мужик остановился и прогнусавил, указывая на свежевырытую яму:
— Бросай сюда. Иди за следующей связкой и побыстрей.
Я бросил руки в канаву, но не удержался и упал сам.
— Помогите! Помогите! — завопил я…
— Что кричишь, родненький, — слышу у самого уха чей-то ласковый голос.
Открыл глаза. Полумрак. Надо мной склонилась старушка в белом халате. Поодаль — хмурые лица.
— Где я? — прошептал я, с трудом шевеля губами.
— Спи, миленький, спи. В больнице…
Я провалился в темноту.
Ого!
Вы когда-нибудь были на базаре? Не сомневаюсь, конечно, были. С независимым видом прохаживались между рядами, выбирая себе подходящие по цене овощи и фрукты. Иногда яростно, но чаще лениво торговались с шамкающими бабками или угрюмыми кавказцами, сбивая цену. Кое-когда вам это удавалось, но чаще продавцы стояли на своём — неприступные, как скалы Тибета.
Когда-то я тоже бывал на базарах.
В тот раз мать попросила меня купить помидоры и картофель, а если повезёт, полтора-два килограмма мяса, естественно, без костей.
Был ясный день, ярко светило весеннее солнце. Помидоры и картофель я купил почти что сразу, а вот с мясом дело обстояло плохо. Я осмотрел все лотки, но тщетно. Уже собрался уходить, но вдруг увидел одиноко стоящего мужика в старой потёртой шинели. Он был одноног, с какой-то обречённостью опирался на костыли и негромко вещал:
— Покупайте мясо без костей, покупайте печень.
На большом ящике, застеленном непонятного цвета материей, лежало мясо, именно то, которое я искал. Рядом алела огромная печень. Я подошёл ближе. О боже, этот человек был безобразен! Непокрытая голова его была обвязана бинтом грязного землистого цвета. Вместо левого глаза зиял провал. Хищный нос, маленькие усики и гладко выбритый подбородок с тремя огромными симметрично расположенными бородавками. Возле ящика стояла какая-то старушка и по-деловому осматривала мясо.
— Милок, а мясе свежее? — допытывалась она.
— Свежее. Берите скорее, а то мне трудно стоять.
— Скорее, милок-то, скорее… Цена-то какая?
— Пятьсот рублёв за кило, бабуля.
— Што?! — И, отшатнувшись, она засеменила прочь. Я остался с калекой наедине. Он свирепо вращал единственным глазом и, не обращая на меня внимания, продолжал:
— Покупайте мясо, очень вкусная печень.
— А можно по сто рублей за килограмм? — выдавил я, стараясь не смотреть на этого человека.
— Как по сто? — прошипел он. — Я ноги лишился, печень вырезал, жить не на что, а ты — по сто за кило? Мальчишка! Только пятьсот и ни копейкой меньше. Не хочешь — не бери.
— Ха-ха, как будто вы тело своё продаёте, торгуетесь, — фальшиво засмеялся я, стараясь скрыть дрожь в коленках, — печень небось ослиная, а мясо — говяжье.
— Ослиная?! Говяжье?! — вдруг заорал необыкновенный продавец. — Я торгую своей печенью, своим мясом.
Он ткнул себя в правый бок, покопался там и, вынув бьющееся сердце, бросил его на ящик. Оно попульсировало немного и затихло.
— Вот и сердце своё продаю. Бери, дорого не возьму.
— Чёрт возьми, — прошептал я.
— А может быть, ты и мозги хочешь купить? Я и это могу продать.
С этими словами он взял себя левой рукой за волосы и резко дёрнул вверх. Что-то хрустнуло, и через несколько секунд я увидел шевелящиеся мозги, похожие на маленьких серых червячков, у меня перехватило дыхание. Я, не отрываясь, смотрел на ящик широко раскрытыми от ужаса глазами. Человек, стоящий на костылях, торгующий своей печенью, вытаскивающий из груди сердце, копающийся в своих мозгах… Мне стало дурно. Чуть не стошнило. Оглядываюсь. Люди спокойно проходят мимо, равнодушно спрашивают о цене сердца, мяса, печени и, возмущаясь дороговизной, уходят прочь. Не видят? Не понимают? Не интересуются?