Хотя благие намерения были понятны возлюбленной, он все еще не делал официального предложения, и вот однажды летним вечером 1853 года его пригласили на ужин. Семейную традицию в тот вечер нарушили тем, что не слушали пение в гостиной. Вместо этого решено было обсудить роман Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома».
— Ты читал роман госпожи Стоу? — спросил мистер Кросби ухажера дочери.
— Нет. Видите ли, у меня не так много свободного времени на чтение. Я работаю в таверне по двенадцать часов шесть дней в неделю.
— Очень плохо. Если когда-нибудь найдешь время, весьма рекомендую прочитать. Еще ни один роман не пронизан таким духом против рабства.
— Ну, я не сторонник отмены, — признался Лиам.
Школьный учитель и двое его взрослых детей повернули головы и с недоверием посмотрели на гостя.
— Неужели ты сторонник рабства? — спросил мистер Кросби.
— Я ни за, ни против установленного порядка. Если честно, то меня это не интересует.
— Что? Миллионы чернокожих живут в неволе в скверных условиях, а ты считаешь, что тебе это не интересно! — в ужасе воскликнула Кэтлин.
— А с ирландцами обращаются лучше? Нас не с радостью приняли в Америке. У меня, может быть, и белая кожа, но вышел из семьи бедного шахтера. Отцу не так легко было, как и матери, и другим женщинам и детям, работающим на фабриках Лоуэлла. Я не вижу, чтобы кто-то захотел улучшить их жизнь.
— Это совсем другое, — возразил девушка. — Хоть и трудна была жизнь твоих родителей, но они были свободными и ходили куда хотели. Они не были чьей-то собственностью.
— Рабство, может быть, незаконно в Пенсильвании, но эти рудники такие же плантации, как на Юге, потому что владельцы загоняют рабочих в могилы. И пока ты сочувствуешь чернокожим, то подумай, никто из них не умер от «черных легких», собирая хлопок.
Учитель, чтобы всех успокоить, сменил тему разговора на Йенни Линд, «шведского соловья»[2], чье недавнее турне по Америке вызвало много шума. Беседа перешла на Ф.Т.Барнума[3], человека, который убедил певицу пересечь Атлантику. Однако, как только речь пошла о «Генерале Мальчике с пальчик» и фиджийской русалке[4], обсуждение было исчерпано, и в комнате воцарилось неловкое молчание.
Лиам, заметив поздний час, распрощался и покинул дом. Теперь его не только не приглашали, но и Кэтлин прекратила всякие взаимоотношения.
Со смертью матери и потерей надежды на брак Лиам не видел смысла оставаться дальше в Лоуэлле. За полгода он накопил денег, а затем бросил работу. Пэдди пытался уговорить остаться, но тщетно.
Ни шахтерские города Пенсильвании, ни фабричные штата Массачусетс не могли подготовить молодого Мак-Дэйда к жизни в Нью-Йорке. Это был город сильных контрастов. Грязные перенаселенные бандитские трущобы казались слишком далекими от особняков городской элиты.
«Это тот дом, в котором я когда-нибудь буду жить», — подумал он, смотря на искусно построенный таунхаус, которым владел известный промышленник.
Лиам глупо полагал, что, прибыв в Нью-Йорк, сразу же найдет высокооплачиваемую работу в менестрель-шоу, однако, когда обходил театры, ему не предлагали даже прослушивание. Зная, что его скудные сбережения скоро иссякнут, он взялся за первую попавшуюся работу: бармен салуна в пользующемся дурной славой районе Файв-Поинтс. Как и в Лоуэлле, посетители слушали его пение, и он собирал толпы. Прошел слух о его таланте, и однажды вечером менеджер нью-йоркского театра «Никербокер» посетил салун, чтобы послушать народные песни, исполняемые барменом. Не удивительно, ему понравилось то, что услышал.
— Приходите в театр в пятницу, — сказал менеджер, когда покидал убогое заведение. — Посмотрим, сможем ли найти тебе работу получше и вытащить из Файв-Поинтс.
Лиам, став новичком в театре, появился в хоре в гриме чернокожего. Первые дни в «Никербокере» походили на стажировку. Несмотря на прекрасный голос, ему пришлось учиться танцевать, рассказывать анекдоты и играть на бубне. Через полгода работы в менестрель-шоу певец уже был готов к сольному выступлению. Он исполнял песню «О, Сусанна», в то время как Тэмбо и Боунс[5] подыгрывали на банджо. Зрители наслаждались живым исполнением «Кемптаунских скачек» и «Реки Суони», но когда он медленно запел сентиментальную «Джини со светло-каштановыми волосами», то завоевал сердца слушателей. Спустя пять лет певец стал самой популярной звездой в Нью-Йорке.
4
«Генерал Мальчике с пальчик» и фиджийская русалка — общее название популярного в XIX веке экспоната всевозможных бродячих «выставок диковин» и уличных шоу.