Опустила плечи, я думала — я сильная и выдержу любые испытания, но за шесть часов работы я получила только тарелку похлебки. И то, невзирая на голод, я не могла съесть ее, зная, что меня ждут Лита и Тим. И единственное о чем я хотела попросить хозяйку — это позволить мне взять похлебку домой, а утром я занесла бы ей пустой котелок.
- Ешь, домой еще дам еду. А завтра можешь выходить на работу. И еще… - хозяйка таверны — госпожа Мурина — протянула мне не новое, но еще вполне добротное темно-серое пальто, правда мужское. - Наш Сэмми из него уже вырос, а тебе в самый раз будет.
- Спасибо, - поблагодарила я. А затем схватилась за ложку. И все равно, что обо мне подумают, Раян слишком долго голодала... но — я не была ею, напомнила я себе. И хотя мне хотелось проглотить кусочки мяса, даже не прожевывая их, я не стала торопиться и вести себя как дикарка. И все же... похлебка закончилась до обидного быстро.
Но хозяйка меня не обманула, она выдала мне еще похлебки и хлеб с сыром на завтрак.
Мы договорились, что завтра я приду к восьми утра, поэтому мне надо было встать пораньше, чтобы успеть убрать собор, хорошо тот был открыт круглосуточно и не запирался даже ночью. Поэтому я надеялась успевать убираться и там и в трактире. Благо скоро должно было потеплеть. И мне можно будет уже не покупать зимнюю одежду для брата и сестры. Зато я могла подкопить немного денег до новых холодов. Да и детям надо было учиться. Ведь у них даже альбома не было и каких-нибудь мелков.
Каждая подобная мысль вызывала во мне волну недовольства и возмущения, и за этот день мои эмоции и остаточные эмоции Раян так сплелись, что я уже не понимала, что в них от меня, а что от этого тела.
Когда я вышла из трактира было довольно темно. И хотя я храбрая, но отнюдь не дура, поэтому к дому я пробежалась, не обращая внимание на хлюпающие ботинки. И даже когда я поднялась на чердак, я продолжила красться к дверям, не желая столкнуться с соседями, особенно нелюдимым громилой напротив комнаты вдовы. Нет, тот великан двух метров никогда и не смотрел на Раян, будто и не замечал ее тонкую фигуру, но она боялась его до ужаса. И если она сталкивалась с ним в темном коридоре, то всегда сама теряла дар речи и молчала, страшась даже его взгляда.
И лишь оказавшись дома, я прямо поморщилась от этой мысли, эта клетушка не была моим домом, но я выдохнула, оставив все страхи Раян за дверьми и стенами комнаты. А вот увидеть Литу и Тима я была рада — даже очень. Чердак не воспринимался домом, а дети чувствовались родными — моими.
Сестренка принюхалась к котелку, но она не осмелилась открыть его, дожидаясь, когда я позволю ей заглянуть в него или же объявлю, что это только на завтра, а сегодня она ляжет спать как часто это бывало до этого без ужина.
- Ешьте, - на мгновение опустила я взгляд, - это вам.
Тим хоть и пытался не броситься к котелку, но было видно — он тоже не мог поверить в то, что они могли поесть вкусную еду.
- Наверное, остыло, я могу подогреть…
Нет, поняла я, подогревать ничего было не надо, они и так умяли похлебку, в отличие от меня не пытаясь чинно есть. С этим в будущем тоже надо было что-то делать. Найти столовые приборы и научить их пользоваться ими и не глотать еду. Но это потом, когда мы выберемся из нищеты.
Лита продолжала жадно смотреть на котелок, облизывая ложку. И я, заглянув в котелок, почувствовала как у меня защемило сердце, не взирая на голод, они оставили мне ровно треть похлебки.
- Я поела в трактире. А это все вам, доедайте. И обещаю, теперь все изменится. У нас теперь всегда будет еда.
Дети ничего мне не ответили, наверное, они мне не поверили. И похлебку они прикончили в один момент — вновь честно поделив ее. А затем Лита увидела сверток. И вновь бросила вопросительный взгляд на меня. Я кивнула и она бросилась к нему с детской непосредственностью разглядывая пальто.
- Новая хозяйка подарила, - пояснила я.
- Оно мужское, - буркнул Тим.
- Сейчас внесем пару изменений и станет женским.
Я никогда не любила все эти женские рукоделия. Но Раян умела и шить и вышивать и плести кружево. И я собиралась воспользоваться ее знаниями