Я прижала к груди котелок с кашей, спрятав хлеб в карман. Котелок я старалась не расплескать, борясь с желанием съесть хлеб немедленно.
- Если тебе нужна работа, то утром перед службой нам надо вымыть полы в соборе, протереть пыль, да вокруг замести. Моны в приходе пожилые и уже с трудом справляются с работой. Возьмешься за нее?
Еда это конечно хорошо, но он ее и так раздавали нуждающимся. Но мне нужна была работа, за которую мне будут платить монетами, ведь мне надо было платить и за комнату на чердаке. Да и дети скоро голыми будут ходить или же пугать на улице людей своими лохмотьями. Хотя мы и сейчас с ними не очень-то отличались от нищих.
- Мне нечем платить за комнату, - призналась я. - А если я не внесу плату до конца недели, нас выставят на улицу.
Вот такая эта реальность, в которой у Раян нет никого, к кому она могла бы обратиться за помощью. Хотя нет, она попросила помощи у богов. Так что теперь эта реальность стала моей. И мне надо выживать в ней.
- Ты будешь получать плату за работу. И еды в два раза больше, нежели получила сегодня.
Манар выдал мне половину суммы, что требовалась на оплату комнаты.
- Остальное получишь через неделю.
Тех денег, что он собирался мне платить, только и должно было хватить, что на оплату комнаты и кое-какую еду и мелочь… Не густо.
Но я отказываться от работы не стала. Да и в самом крайнем случае, если я не найду еще одну работу, я могла ничего из еды больше не покупать. Ведь Раян и дети до этого в лучшем случае ели только два раза в день. А бывали у них дни, когда они питались одним кипятком, так как у них не было даже чая. Тряхнула головой. Ну уж нет, это точно не мои мысли! Дети должны питаться три раза в день и не одной кашей с сухим куском хлеба. Им требовалось мясо, овощи и фрукты, чтобы они росли здоровыми. И коли я единственный взрослый кому есть дело до них, то я должна была из кожи вылезти, но обеспечить им нормальную жизнь. И точно не в той сырой дыре на чердаке.
Мона что-то проворчала о том, что манар не увидит больше ни меня, ни своих денег. Так как такие как я только и думают о том, как бы обмануть. Я уже отвернулась и ее слова прозвучали практически мне в спину. И хотя мне хотелось ответить ей, что жизнь порой преподносит такие сюрпризы, что ты с легкостью готов переступить через свои принципы, но я не стала оборачиваться и пытаться ей что-то объяснить и доказать. Впрочем, речь шла и не о принципах. Я например не готова была убивать и грабить даже ради спасения собственной жизни.
А чтобы завтра пожилая мона пожалела о своих словах, если не вслух, то хотя бы про себя, я этот собор если надо я и языком вылежу, чтобы он блестел от чистоты. И каждую монету я собиралась отработать. А что касается каши и хлеба для нищих, казна собора не обеднеет. Ведь каша была самой дешевой, а хлеб им поставляла булочная из остатков не раскупленного хлеба.
Домой… в комнату на чердаке, я возвращалась уже немного в приподнятом настроении. Я всегда умела во всем видеть светлые стороны. И не понимала тех людей, что вечно жаловались на жизнь, маленькую зарплату и другие жизненные проблемы. Даже когда ты оказываешься во тьме, на смену ночи всегда приходит рассвет. Главное не унывать и тогда рассвет наступит быстрее.
Но прежде чем подняться к детям, которые сейчас сидели голодными и ждали меня, я первым делом заглянула к квартирному хозяину. Я знала, денег на всю оплату мне не хватало. Но лучше было отдать хоть часть ее, чтобы нас уже завтра не выставили бы на улицу.
Мистер Умус, что с трудом передвигался даже по дому из-за одышки, встретил меня в кабинете, не потрудившись ради какой-то оборванки встать с кресла.
А вообще этот тип мог позволить себе жить в богатом квартале, но как поговаривали, он сдавал не только комнаты, но и промышлял разными темными делами. Хотя его квартира была огромной и занимала часть первого этажа и имела отдельный вход.
Прибрав мои гроши он буркнул, что если я не принесу всю сумму через неделю, на восьмой день меня выгонят на улицу.
Унижаться я не стала, зная, он не лжет — выставит и не посмотрит на детей. Выставит конечно не он сам, а пригласит прикормленных полицейских, которые особо не сговорчевых попотчуют дубинкой прежде чем выбросить их нехитрые пожитки из комнаты.
От мистера Умуса пахло мясом, домашней кровяной колбасой и сыром. Он, скорее всего, только закончил завтрак и я ничего не могла с собой поделать, принюхиваясь к этим запахам, что вызвали обильную слюну во рту.
Лита и Тим так обрадовались мне, будто уже решили, что мне надоело с ними возиться и я сбежала от них.
Но эта мысль меня даже не посетила. Ну уж нет. Я их не брошу, не из того я теста, как говорит отец.
Кашей и хлебом мы, конечно, не наелись, хотя и поделили еду поровну. Нет, я бы с радостью отдала им и свой кусок хлеба, но мне требовались еще силы, чтобы попытаться найти подработку.
Мы только доели кашу, причем Лита разве что не вылизала котелок. Я отвела взгляд, пообещав себе, что в самое ближайшее время все изменится. И я сделаю все возможное и даже больше, чтобы эти дети забыли о своем голодном детстве. Новые, а главное счастливые воспоминания вытеснят эти дни из их памяти, может не полностью, но все же достаточно, чтобы жить не оглядываясь на то что было раньше.
Лита вновь взобралась мне на колени, она вообще была ласковой и ей требовались тактильные прикосновения. Я сейчас расплела бы ее волосы и расчесала бы их. Но для начала их надо было вымыть, а самих детей искупать.
Но вот мы жили под крышей на чердаке шести этажей. А вода находилась только на улице. Ни о каких водопроводах в таких вот домах для съема не было и речи. Поэтому мне надо будет не один раз спуститься на улицу и набрать воду, попросив у соседей ведро и лохань. А затем еще нагреть воду.
Но где наша не пропадала. Поэтому не взирая на усталость, которую я почти победила, я распрямилась и радостно сообщила:
- Объявляю сегодняшний день банным!
И по лицам детей я поняла — они моей радости не разделяли. Но ничего, теперь мы с ним начинаем новую жизнь!