Закончив приводить себя в порядок, представители власти отошли в сторону и приступили к серьёзному разговору.
- М-да, допрыгалась… попрыгунья-стрекоза. Это чрезвычайное происшествие, «чепэ». Не знаю, что и делать, - Наум Лаврентьевич в растерянности щёлкал зажигалкой.
- Мне-то какой минус! Да ведь, пожалуй, что и концов не найдёшь, отчего она померла. Чистой воды «висяк», - хмуро отвечал участковый.
- А, может, Андрей, ну её к чёрту?
Ефимов с ответом не торопился. Он внимательно осматривал форменные брюки, выискивая на них остатки колючек. Директор терпеливо ожидал.
Наконец, милиционер поднял голову:
- Лаврентьич, её ведь нет?
- Я даже не знаю фамилию этой бабы! Появилась непонятно откуда – не звАна, не ждАна, устроила тут войну, да ещё и умерла вдобавок! Надо бы закрыть вопрос.
- Согласен. Как мы это сделаем практически? – участковый снял фуражку и принялся её осматривать.
Грендельман затоптал окурок. Потом окликнул Панкратыча.
- Подь сюда, уважаемый!
Мужичок тут же вскочил на ноги и спешно засеменил на зов директора. Заглянул преданными собачьими глазами в лицо начальникам, обдав попутно запахом алкоголя.
- Да, Наум Лаврентьевич?
- Ты никому не болтал об этом? – Грендельман строго уставился на пьяницу.
- Нет, сразу же побежал к товарищу участковому. Я ведь понимаю серьёзность ситуации. Не все мозги ещё пропил.
- Это хорошо, что не все, - задумчиво проговорил директор.
Потом вдруг спросил:
- Как там Петя Синий поживает?
- Дык… поживает нормально. Дома пока, наверное. Ранний час ишо, - Панкратыч непонимающе открыл рот. Чего это он за Петю беспокоится? Не родня, кажись…
Тем временем Грендельман повернулся к участковому:
- Андрей, надо её в машину закинуть. Справитесь вдвоём? А ты, Панкратыч, чтобы ни слова никому! Понял меня?
Мужик кивнул, сделав торжественное выражение лица. Вместе с участковым они засунули Клавку в багажник. Потом все трое уселись в машину и покатили по направлению к Петиному дому.
Кабан был очень настырный. И мстительный. От своих намерений бугай отказываться не собирался. Пусть нет берданки, может, даже, и к лучшему. От ружья - до Малофея, а там копать легко. Быстро вычислят. Нет, действовать надо обдуманно, здесь горячку пороть не стоит. Никуда не денутся.
Собственно говоря, большим умом Кабан не отличался, но коварства ему было не занимать. Обид злобный силач не прощал никому. Вот, сегодня подняла на него руку баба – своё получила. Подохла, туда и дорога!
Запугав до умопомрачения старика и выпив все его запасы, детина ближе к утру направился домой – отдохнуть и немного залечить раны.
Машина остановилась неподалёку от общежития, директор совхоза повернулся к пассажиру.
- Иди, буди Петю. Будет вам шабашка сегодня.
Панкратыч смотался в дом. Через две минуты он вышел на крыльцо, а следом, протирая глаза, появился Синий – в безразмерных «семейных» трусах. Петя почесал ногу об ногу и, прямо босиком, устремился к «УАЗику».
Грендельман открыл дверцу:
- Здорово живёшь, Петро.
- Вам тоже не болеть, Наум Лаврентьевич, - Синий заметил участкового и, секунду помедлив, добавил, - доброго здоровьишка, Андрюша.
Ефимов в ответ лишь, молча, кивнул. Времени не было, поэтому директор сразу же взял быка за рога.
- Петя, нам требуются два трезвых человека для разовой работы. Посовещавшись на месте, рассмотрели две кандидатуры – твою и Панкратыча. Согласен?
- Лаврентьич, что говорил вождь? – Петя ткнул себя в грудь, попав Ленину в плешь.
- Он много чего говорил, - непонимающе отвечал директор.
- Всякий труд должен оплачиваться.
- А, ты об этом, - Грендельман улыбнулся, - да уж не обижу, рассчитаюсь с вами, мужики, сполна. Но, есть одно условие! Язык прикусить и никому не болтать. Иначе, запишу в личные враги.
- Зуб даю, могила! – Петя щёлкнул ногтем по жёлтой коронке.
- Тогда собирайся, время не терпит. Задачу поставлю в пути, - Грендельман демонстративно посмотрел на часы.
- Айн секунд, штаны одену.
- Да, вот ещё что. У вас там случайно лопата нигде не завалялась? А лучше две.
- Совковых нет. Только штыковая. Огород по весне копали, у комендантши позаимствовали, а вернуть забыли, - признался простодушно Петя.
- Прихвати с собой. Ну, всё, давай, шевелись! Одна нога здесь, другая – там! – директор постучал по циферблату.
После чего обратился к замершему в выжидательной позе Панкратычу: