«Пузырёк» оказался «бомбой» - большой бутылкой отвратного пойла, именуемого портвейном - но к португальскому вину никакого отношения не имеющего. Подобные напитки, приготовленные из отбросов винограда и активно убивающие печень, щедро поставлялись братскими южными республиками славянскому народонаселению.
Покружив немного по путаным улочкам привокзального района, тётка привела ребят "на хату". Ветхий барак, окружённый покосившимся забором, казался нежилым и давно заброшенным. Лампочка в коридоре не горела, свет пробивался через окно, наполовину заколоченное фанерой. Остро пахло кошачьими экскрементами.
Остановились возле двери, обитой клеёнкой - местами разодранной, с торчащими клочьями грязной ваты. На косяке красовался висячий замок, вдетый в массивную железную скобу.
Тётка вытащила скобу вместе с замком и, распахнув дверь, пригласила:
- Залетайте, касатики.
- Залетают только петухи! - кудрявый решил показаться перед новой знакомой бывалым.
- Ишь ты, блатная чебурашка! - ощерилась в непонятной улыбке баба.
Она первой шагнула в тёмный зев дверного проёма. Опасливо озираясь, ребята прошли следом.
Квартирка оказалась – та ещё! Печка-столбянка разделяла её на две части. Воняло окурками и прокисшей пищей. Щелястый пол скрипел, доски угрожающе прогибались под ногами. На кухонном столе красовалась кастрюля, чёрная от копоти. В углу пристроился облупившийся древний буфет, а дополнял интерьер ржавый рукомойник.
В комнате – та же самая картина. Мусор под ногами, пустые бутылки по углам. Две табуретки, стоящие вдоль стены, и пружинная кровать, накрытая шерстяным одеялом с коричневыми разводами – вот и вся обстановка. Ожившие по весне мухи жужжали, колотясь в мутное стекло. Часы с кукушкой не тикали, гиря повисла у самого пола. Щелчок выключателя - и (о чудо!) загорелась тусклая, засиженная мухами лампочка. Тётка, заботливо смахнув кастрюлю со стола, подвинула стул.
Потом вынула из буфета «хрущёвские» стаканы с рубчиком, и, сполоснув их под рукомойником, брякнула об стол:
- А закуски нет, уж не обессудьте, хлопчики!
Васька достал свёрток с едой. Тётка Клава притащила табуретки, компания расположилась за столом.
Тем временем два человека пробирались вдоль заборов глухой улочкой. Они оживлённо беседовали между собой, обходя лужи и грязь.
- Да говорю же тебе, Клавка-Борода повела их на квартиру Бобра. Просила вина принести, чтобы напоить пацанов посильнее. У щеглов баулы – будь здоров! Отработаем как надо. Пусть потом бегут в милицию, хозяин хаты давно зажмурился, спросу нет. А ментам плевать, никто даже не почешется! - горячился молодой парень с наколотыми на пальцах перстнями.
- Гена, хорош чесать, я с первого раза врубаюсь. По мне, так хоть валить обоих, был бы понт… - сплюнул сквозь зубы собеседник - невысокий мужчина в кепке, надвинутой на глаза, но не прикрывающей давний глубокий шрам. Он был гораздо старше своего товарища.
- Вот, за что я тебя уважаю, Ваня! Духу в тебе – на десятерых хватит! – Гена попытался обнять собеседника.
Но Иван не любил фамильярностей. Он невежливо откинул руку товарища и прибавил шаг.
- Пойдём шибче, пока Клавка не успела малолеток совратить!
Хохот Гены разорвал тишину вечерней улицы. Кошка на заборе испуганно сорвалась вниз и метнулась в кромешную темень подворотни.
Вечером Петрович возвращался домой в благодушном настроении. Ласковый весенний ветерок приятно теребил усы, и аромат свежей листвы кружил голову. Хотелось запеть, старшину распирало от глубокого чувства счастья, а сладкие голоса – то ли итальянцев, то ли французов (Петрович не очень хорошо разбирался в иностранных языках), доносящиеся из открытого окна, будили в душе что-то такое… заставлявшее оглядываться на проходящих мимо хорошеньких девушек.
Дойдя до своего подъезда, он решил покурить на опустевшей к вечеру скамейке - месте собрания здешних пенсионерок. Милиционер присел на краешек, под ветви рябины. Не спеша достал из пачки приплюснутую сигарету, тщательно её размял, прикурил и глубоко затянулся.
Хорошо-то как! Не надо ехать за семь морей, ловить птицу удачи в тридевятом царстве. Как говорится - где родился, там и пригодился. Главное, чтобы имелась любимая работа, верные товарищи, да милая жена.
Вспомнив супругу, Петрович по-тараканьи шевельнул усами. Эх, держись, Галина Матвеевна! Растрясётся у тебя сегодня жирок-от! Старшина с наслаждением втянул в себя очередную порцию вонючего дыма.
Вдруг на голову что-то капнуло. Хорошо капнуло, крупно. Усач снял головной убор, осмотрел его и выругался трехэтажным. Ворона с дерева опорожнилась и попала прямо на тулью фуражки! Настроение изгадилось. Он растоптал недокуренную сигарету и направился домой - злой, как чёрт, сжимая кулаки. Держись, Галина Матвеевна!