Наум Лаврентьевич криво усмехнулся:
- Видал, какие у нас сознательные граждане имеются? Друга сдал за трёшницу, тьфу! Придётся поставить в курс участкового. А ты передай этим архаровцам, чтобы не занимались ерундой. Добро, Ваня?
Фельдшер, молча, кивнул в ответ.
Панкратыч купил самогонки - Павла обогатилась ещё на три рубля. Взяв спиртное, мужчина прикинул: куда податься в столь поздний час? Ответ напрашивался сам собой. Ну, конечно, к Малофею! Бывший плотник бодро зашагал по лужам – недавно прошёл короткий летний дождь.
Он уже подходил к дому старого охотника, когда услышал ужасный крик. Самогонка выпала из рук Панкратыча, а сердце провалилось куда-то в низ живота. Руководствуясь древним инстинктом самосохранения, мужчина нырнул в придорожный бурьян. Никак, упырь людей убивает?
Он долгое время лежал неподвижно - затаившись, будто ящерица. Наконец, страх отпустил трусоватого Панкратыча. Плотник отыскал обронённую бутылку и поспешил в гости к деду Малофею, окно избы которого мерцало тусклым светом.
Шрам очнулся от сна резко, словно вынырнул из омута. Внимательно прислушался – тишина, только Гендос, лёжа на животе, посапывает в вещмешок. Иван посмотрел на светящийся циферблат. Стрелки показывали первый час ночи.
Шрам проснулся от нехорошего ощущения: словно кто-то, или что-то - находится рядом, неподалёку. А своим чувствам Иван привык доверять. Сколько раз выручала его звериная чуйка!
Он ткнул Гендоса. Тот, невнятно что-то буркнув, повернулся на бок. Шрам потряс товарища за плечо. Генка открыл сонные глаза и хотел уже выразить своё недовольство, но Иван вовремя прикрыл ему рот рукой.
- Тссс!
Гендос врубился сходу и затих.
Шрам наклонился к приятелю, прошептал еле слышно, в самое ухо:
- В окно поляну паси. Я на воздух выйду, гляну.
Иван поднялся легко и бесшумно, словно рысь. Достал из-за голенища кирзового сапога «финку», чуть приоткрыл люк и скользнул в щель.
Генка тем временем подошёл к окну. Он внимательно осмотрел видимую зону, но ничего подозрительного не заметил. Прислушался, подставив ладонь к уху. Тихо, как в гробу! Мрачная ассоциация, внезапно пришедшая в голову, заставила парня нервно поёжиться.
Вдруг раздался глухой удар. И снова тишина. Спустя минуту Генкино ухо уловило странные звуки. Будто собака лакала из миски, чавкая и урча.
Гендосу сделалось страшно. Он стал молиться Богу, первый раз в жизни, бормоча про себя: « Господи, спаси меня, Господи, спаси меня!» Молитва его шла от самого сердца, парню отчаянно хотелось жить.
- Ктой там? – Малофей не хотел открывать дверь.
- Свои – прогундосил Панкратыч.
- Свои дома сидят. Назовись, мил человек! – не очень храбрый по натуре своей, в последнее время Малофей боялся собственной тени.
- Панкратыч я, Панкратыч! – бывший плотник трусил не меньше деда и затравленно озирался по сторонам.
А ну, как старый не пустит? Перспектива ночевать под кустом, в свете последних событий, очень не прельщала корыстолюбивого блюстителя нравственности.
- Чего заявился-то?
Старый охотник на два пальца отворил дверь. Кажется, он не торопился впускать посетителя.
- Дык, выпить принёс! В избу хоть пустишь? – жалобно попросился незваный гость.
- Заходи уж, коли пришёл, – сподобился, наконец, Малофей.
Старик откинул унитазную цепочку с крючка. Данное приспособление он оборудовал в сенях на двери недавно.
Панкратыч облегчённо вздохнул и юркнул в дом.
Генка потихоньку отошёл от окна и затаился, укрывшись за выступом фундаментной колонны. Вдруг, слабый свет летней ночи, протекающий через подвальное окно, застила тень. Похоже, кто-то сквозь узорчатое железо заглядывал внутрь! Парня пробил холодный пот.
Удар по решёткам! В подвале посыпалась штукатурка, но кованые, добротно сработанные прутья, даже не шевельнулись. Умели в старину строить!
Послышался тяжёлый вздох и удаляющиеся шаги. Всё, тишина. Генка сполз на пол. Ноги его больше не держали.
Долгий стук в окно разбудил Клавку. Борода села на кровать, потянулась, зевнула и посмотрела на будильник. Три часа ночи! Она подошла к окошку, отодвинув занавеску, выглянула во двор. Под окном торчал Генька и махал рукой.
Клавка матюгнулась вполголоса, не сдержав эмоций. Кенты-подельники, палево голимое! Хорошо, что хоть Прохор до утра на смене. Баба отправилась открывать дверь.
- Ты чего дрожишь весь? Не холодно вроде, - Борода изумлённо уставилась на гостя.