Обозначив в голове цели, девушка никак не могла остановиться. Она знала, что время максимальной эффективности уже позади, как и лучшее время для сна. Но возвращаться от планов в реальность, теряя ещё один день, совершенно не хотела. Уставшие глаза, руки и мысли по отдельности не брались в расчёт. Анна не желала сдавать вечер в темноту. Рациональное желание сна подавлялось страхами и навязчивой идеей еще хоть что-то успеть.
Так прошло ещё полчаса. Аня переменила затёкшую руку, включила зарядку после очередного сигнала батареи. За окном гасли последние огоньки квартир. Многоэтажные дома раскинулись под небом, чьи звёзды теснил свет огней большого города. Шум машин волнами ударял в стеклопластик. Вдалеке эхо стука колес отдавалось в лабиринте бетона. Желтый свет не давал городу уснуть, люди подбрасывали своё время в его печи. Жизнь замедлялась, но никак не уступала место сну.
8
Свет пробивался свозь арку двери. Аня потирала слипшиеся глаза, медлила и ещё пыталась отделить реальность от грёз. Причмокнула губами, поправила волосы и вдохнула глубоко воздух, который не смогла опознать. Город без сна смешался с пробуждением в середине ночи. Смешанные чувства и видения никак не хотели распутываться. Девушка могла говорить с собой, но никогда не слышала голоса в голове. Сознание прежде не делилось на части. Сейчас же одна засыпала, отдавая бразды правления другой, а сон и ясность пришли вместе к ней, к настоящей, держась за руки.
Сознание обновилось. Сначала Аня почувствовала несколько капель крови, стекающих на верхнюю губу, когда внутри прокатилась волна. Дрожь прошла по затылку, вмиг добралась до кончиков пальцев. Опыты над собой давали ошеломляющие плоды.
Вытирая рукой лицо, девушка еще не понимала, где и кем оказалась, чьё сейчас тело. Проектные мощности, медикаментозная и ментальная составляющие, вышли на самый пик. Усилился результат, но он повлёк и побочные эффекты. Спутанные мысли прояснялись пугающе долго. Сеть только мешала, сглаживая яркость чувств и выкручивая мощность восприятия. Помощь берегла и скрадывала.
Всё окончательно решилось лишь в тот момент, когда ноги коснулись мягкого зелёного ковра, а слух оглушила тишина. Звуки леса не пробивались в комнату, не оставляя место случайным шорохам. Внутри дома стены в прямом и переносном смысле излучали тепло и мягкость настолько, что звуки шагов вряд ли могли кого-то отвлечь от мыслей. Благодаря концентрации внимания в такой изоляции Аня полностью пришла в себя. Но внешние раздражители всё равно отыскались.
Свет горел в её доме в гостиной. Аня по ходу разбирались, что происходит по эту сторону сна. Покачивалась и направлялась к раздражителю. Уже стоя в проёме и жмурясь, девушка рассматривала гостя. Мужчина при минимальной яркости систем и дисплея разбирал архивы. Лицо озаряли вспышки и переливы разных оттенков. Экран затухал и загорался вновь и вновь, сгущая темноту лишь для того, чтобы замереть и уступить место следующей палитре.
Что открыт альбом собранных её руками снимков, стало понятно уже при беглом взгляде из-за спины. Птах влез в одну из личных подборок, не выложенных в общий доступ. Секретов особых и не могло быть, но собирала записи девушка для себя. Потому её особенно злили чрезмерное любопытство и ночной подъём. В темноте не было видно, насколько быстро и сильно налилось краской лицо. Кисти рук напряглись и сжались. Но пока девушка сдерживалась. Её больше интересовало внимание к маленькому хобби и его причины, чем желания и возможные последствия.
Птах стоял в одежде того же цвета и похожего покроя, что и прежде. Он находился посреди комнаты, внутри проекции или перед картинкой, в зависимости от периода и формата изображения. Вспышки озаряли комнату с разными перерывами на осмотр людей, сюжета и деталей. Когда глаза привыкли к свету, Аня поняла, что мужчина переоделся, побрился и снял обувь. Он оказался почти на том же месте, где и сидел вечером, когда Аня попрощалась и ушла спать. Только отодвинул кресло к стене и сложил вещи.
За окном даже не намечался рассвет. Лес окутала иссиня-чёрная мгла. Оба лица и комнату теперь окрашивали на пару экран-проектор и фоновая подсветка. Система после подъёма Ани переключила режим, то вписывая в комнату ещё ярче пережитые давно ушедшими людьми мгновения, то окрашивая стены в тон фотографий, которые мужчина почти поедал глазами. Вся информация дублировалась напрямую, но чувства не давали переключиться. Яркость постепенно повышалась. Быстро, как воспринимались эмоции. Свежие, сильные и смелые, словно место таким находилось только под открытым небом.