— Подожди, — выставил руки и перебил её Птах. — Хранителей?
— Да, мы по-разному называем себя. Смотрители, хранители лесов. У кого-то рядом нет леса. Тогда, получается, придумываем другие прозвища.
Проекция между ними выделила на планете неравные области, включающие части материков и океаны. Птах больше смотрел на то, как причудливо разные цвета подсвечивали лицо Ани. Девушка встретилась с ним взглядом и продолжила:
— Мы — разные, работа и функции — схожие. Мои донастройки объёма взаимодействия с системой минимальный. Кроме стандартной конфиденциальности я ограничиваю потоки. Отключаю большинство функций уведомлений и сбора данных. Без паранойи, я стараюсь вжиться в объект изучения. Без отвлечений. Концентрация помогает исследованиям. Я так думаю.
Девушка поморщилась, посмотрев в глубь рядов машин. Монотонный шум звучал очень непривычно в сравненными с пением птиц и тишиной пустых залов. Приятности пришлось оставить дома несколько часов назад. Птах не заметил, как принялся перебирать пальцами в поисках продолжения разговора.
— Что ты ищешь? — наконец выдохнул мужчина, — Ну, для личных целей. Записи и фото людей я видел. Могу перечислить конкретные варианты. Отдых, путешествия, соревнования, семейные праздники и одинокие персонажи. Такие раскиданы по архиву. Такая камера хранения забытых вещей, которые немного раскидало ветром во времени. Ни заметок, ни ссылок, ни чёткой связи между сюжетами я не нашёл.
— А они мне нужны? Можно смотреть со стороны без анализа всего?
Почти беззвучно покачиваясь из стороны сторону, Аня ответила сама:
— Мне хочется жить. Я хочу почувствовать смысл, а не связать его. Пробую подступиться с разных сторон. Эта работа — личная, неожиданная и неоконченная. Может ещё и не начатая. Трудно объяснить, но попробую показать. Пойдём за мной.
Птах молча кивнул и вышел за девушкой на лестницу. Поднимался без догадок, наблюдая за ее мягкими уставшими шагами по ступеням. Персональная униформа, потёртая от носки, скрылась на следующем пролёте. Исправный лёгкий костюм. Молодой человек поймал себя на долгом рассматривании волн одежды. Он снова незаметно ушёл от шума, но дверь на крышу скрипела, испортив ощущение перехода на нагретую солнцем крышу. Хотя приятное возбуждение перехода пробежало по коже мурашками.
Какое-то время они стояли молча, осматривая неподвижные зелёные улицы. Местами выглядывали остовы машин, поломанные фонари, остатки скамеек и урн. Движения небольших животных едва прослеживались в наступающей прохладе вечера. Птицы пролетали над улочками, разбавляя криками шорох листвы.
— Смотри, что именно мне кажется важным. Мы очень быстро потеряли необходимость в доме, в земле под ногами. Я опору обретаю заново в поиске. Меня притягивает и завораживает мир, в котором небо над головой стоило дороже искусственных станций и колонизаций систем.
— Дорогая брошенная экономическая катастрофа? — спросил Птах. — Думал, что всё проще. Мы подпортили каждый уголок и решили, что уже не стоит держаться за прошлое. Неприятные ощущения, вкратце, подтолкнули исход. Ты это хочешь пережить? Исправить?
— Нет, — ответила Аня и покачала головой. — Акценты сместили, много раз переписывая историю. Мне здесь кажется, что мы не бросили свой первый дом от загаженности каждого метра. До которого только могли добраться.
Девушка осмотрелась и сжала губы в линию. Через пару секунд повернулась и продолжила:
— Конец человечества на планете стал добровольным и массовым исходом к новым границам. Да, может и дурно пахнущей историей одновременно. Мы избавились от необходимости делить. Оказалось, что выгоднее жить всем иначе — мы теперь едины, переменив одно место на множество систем и станций в общей информационной сети. Свобода стала большим шагом. Покинутая планета теперь представляет собой заповедник, в котором от человека остались безжизненные скелеты городов, множество мусора, законсервированные объекты, местные жители и засилье диких кошек. Скелет в шкафу детской комнаты. На котором регенерируется жизнь. Прекрасное наследство, а?
— Ты говоришь про оставленную память, — произнес мужчина кивая. — Мёртвую. Если утрировать. Те же основы истории и экономики, в вольной трактовке. Технический рывок, после которого мы оставили планету и помогаем восстанавливать понесённый экологический урон. Хотя бы не мешаем. Я и тебя, и общепринятую логику понимаю. Все мы, родившиеся на других небесных телах, на станциях и кораблях, относимся к этому месту как к живой сказке. В детстве представляли сказочные леса, населённые дикими чудесными зверями и птицами. Бесконечные зелёные моря, в которых затеряны нити рек. Ты для меня не просто смотритель, а ожившая лесная нимфа среди страниц детской истории и мифологии ребят. Я вижу сон, а сон всматривается в меня. Если ты хотела показать мне это, то стало ещё непонятней.