— Высматриваю и наблюдаю, — сказала девушка улыбаясь, но повернув голову продолжила уже серьёзней. — Со стороны рассматриваю жизнь. Например, знаешь ли ты, что любишь? Жизнь, приятные мысли и радости известны. Нравится в жизни знакомое: собственные идеи, мечты и известные места. Любой человек уверен в их особенности, исключительности в центре собственного эгоизма. Сопереживание и мысли не могут сдвинуть такие рамки. Точку зрения. Мы уверены, что собственная личность и окружение превосходно, потому что оно знакомо. Но что, если «я» размножить и всматриваться в независимые отражения? Связанные чем-то не изученным совсем. Хочешь почувствовать и понять ситуацию: переживай жизнь, оставаясь собой. С разных сторон.
— Я ни черта не понимаю, — опустив голову, пробурчал Птах. — Что нужно пережить? Ты рассуждаешь как опьянённая, уставшая и увлечённая обрывками собственных идей. Странных идей. Прости меня, как-то так. Или как птица в охоте за блестящим хламом, или как одержимая поиском. Можешь пояснить?
Девушка кивнула, запустила руки в волосы и встряхнула их. Дрожь пробежала по её шее и по плечам до кончиков пальцев.
— Наше сознание — структурированная информация, — пустилась она в пояснения. — Гены и переживания, наследственность и приобретенный опыт. Словно отпечаток в янтаре, переливающийся на солнце. Чтобы увидеть что-то определённое, нам нужен верный угол и яркие лучи. С помощью стимуляции моей сети, ряда препаратов и собственной психологической настройки я почти переживаю две жизни в одном сознании. Волны впечатлений, словно прибой, каждое утро выносят меня на берег, собирая заново из пены. Может забвение это дар, получаемый взамен обречения на адские круги из повторений. Может это просто грёзы в заданных условиях, внешних и внутренних. Но сейчас я лучше понимаю себя. Переживаю информацию, которая, теоретически, проходила через мои гены на этой планете множество поколений тому назад. Их помогает создать или включить сеть, со всей местной поддержкой. Может быть. Точнее ещё не могу описать, что это такое, где и когда, в этом ли мире вообще проносится зазеркалье. Сил уходит слишком много, информации слишком мало. Данные сети не разобраны, там пока закрытый ящик. И теперь слишком много дел, нужно торопиться…
— Об этом можно поподробней? — повернулся к ней мужчина. — Данные спутников в обработке ничего не дали: никаких экологических, технических или космических аномалий. Нет предупреждений сетей, не происходит ничего странного. Но мы покидали город в спешке, а сейчас ты сворачиваешь свои посадки. Я вижу, как ты осматривала и закрывала оранжереи: лицо каменное, губы сжатые, руки не находят себе места. Происходит что-то серьёзное, верно?
— Да. И дело не в прогнозе погоды или предсказании иной опасности.
Девушка вернулась через десяток секунд со стаканом воды и продолжила.
— На вероятности и расчёты можно полагаться, но здесь я научилась изредка доверять неполной картине, опираясь на интуицию. Мы всегда что-то упускаем из внимания, иногда ошибаемся в условиях моделирования. Когда сталкиваемся с новым, аномальные, непредсказуемым. Лучше перестраховаться интуицией. Помнишь Противников разложения?
Птах задумался, наблюдая за стеклом стакана. Оно просвечивало, преломляя отражения листьев, стволов и неба, маскируя свою чужеродность, искусственность и строгость среди природной непосредственности. Кожа шеи откликнулась на пару глотков. Мужчина заставил свои мысли вернуться к подобранным данным. Пересмотрел информацию ещё раз, в поисках структур и ассоциаций. Потерпев неудачу, потёр подбородок рукой и решил оставить новые попытки.
— Ортодоксальная секта, объединившая противников перемещений, — прочел он собранную информацию. — Страх перемещений вызван неподтвержденными представлениями о смерти прежнего «я» в момент перехода. Не сталкивался, но видел разных фанатиков: собаки без потребностей, души полные ужаса перед подключением искусственной сети к разуму или перед перелётами на кораблях. Думаю, что отмежевание крайностей и баланс разумных мнений удерживает общество в равновесии. Может, потому и нужны… дилетантские выводы, не более того. Сам не знаю, как уживаться с сектантами.
— Не совсем сектантами, — заметила Аня. — Ради единства мы уважаем все мнения. Здесь другое. Добровольное отделение, в меньшей степени вынужденное. Люди терпимы и человек волен выбирать себе дорогу сам. Со всеми стараются поддерживать связь — политика корпораций, официальная этическая позиция. Но так было не всегда. Если подумать, только одно разделение до сих пор оставляет отдельные группы за бортом жизни осознанно.