Рубашка, успевшая неудобно осесть на теле, прилипнуть и пропитаться часами прошедшего дня, неприятно обволакивала. Медленное веретено дел казалось бескрайним и бессмысленным, отчего так и тянуло в соседний киоск за никотином, кофеином и отсутствием мыслей. Но сейчас под ногами ещё лежал не мощённый плиткой тротуар, а тёмный ковролин. Не оставалось особенных мыслей, сил или эмоций — жизнь прокатывалась в неизвестном направлении.
Анна протёрла глаза, не понимая и не желая принимать происходящее. Ради чего стоило переживать бюрократизм, что из числа проделанных действий имело смысл, в собственной или в сторонней оценке себя сомневаться — сплошные загадки сфинкс. Несуразные и неудобные. Будни могли оттенять вылазки на природу, встречи с друзьями, походы на премьеры и концерты. Накопленная усталость сменялась приятной, но приходилось проживать вечность в ожидании маленьких чудес. От напряжения тяжелели виски. Глаза постоянно жмурились, кожа обветрилась, шею и челюсти не удавалось расслабить. Под давлением рутины нервы постоянно держали тело и разум в напряжении, словно через мозг и все внутренние органы протянулись струны.
Девушка уже наливала в чашку воду и возвращалась к ноутбуку, когда череда предвкушений маленьких удовольствий заслонила действительность до спасительного конца рабочего дня. Задачи перемешивались. Отсчёт минут шёл под фоновые мечты о тёплом душе, мягкой кровати и сне без сновидений. Они спутывались планами на ужин, на подготовку вещей и зарядку телефона, наушников и часов. Выбранные, поддерживающие, приятные, удобные и знакомые мелочи собирались в коллекцию ежедневных маленьких удовольствий. Тоже убивающих время.
В поисках новой музыки, в потоках новостей и развлечений минуты пролетали десятками. Девушка верила, что нечто серьёзное из занятий в свободное время сможет вытащить её из рутины будней, из карусели дней, потраченных ради зарплаты. Анна искала что-то среди собственных интересов, ремесла, подработок и самообучения. Мир расширялся после выключения рабочего ноутбука, преображаясь в красочную пёструю ленту из возможностей и искушений. Немного заслоняя печали. Или девушке хотелось так думать.
Уже в метро, покачиваясь в тоннеле по пути к пустой квартире, Анна отказалась от мысли о полноценном ужине. Готовить для себя в последние недели решительно не получалось. Пустота отражалась изнутри, проступая в отражении, в медленных движениях и отстранённости. Депрессия вцепила сильные пальцы в область груди. С этого момента ничего не хотелось, ни делать, ни чувствовать. Усталость начала наваливаться намного раньше, волна тревоги и подавленности не спешила прекращаться. Тяжесть уже подобрала ключики от всех внутренних помещений. Как только острая необходимость в действиях пропадала, внутренности заливал свинец. Вне обязательств работы хотелось свернуться и спрятаться, даже от мыслей. Планы зачастую отменялись.
Одиночество накатывало волнами, унося каждый раз с собой силы, желания и энергию. Краски подменялись серыми невзрачными сутками. Между миром и восприятием нарастала ватная стена, заглушая звуки, сковывая осязание и замедляя реакцию. Встречи с подругами, кино и музыка, приятные неожиданности, вроде окончания очередного этапа работ, еда и сон — всё содержание и все события проносились по касательной. Вне основной жизни. Как серые стены за стеклом вагона метро. Слишком ненадолго ситуация выправлялась, чтобы потом снова скатиться в серость. Выбираться приходилось медленно, шаг за шагом. Анна перебирала инструменты и постоянно переключала треки по дороге домой, не находя нужное.
Рецепты от всех недугов, что помогали раньше, не справлялись. Изредка и вовсе ломались. Например, сейчас, пролистывая фотографии, девушка использовала и чувствовала приходящий в негодность инструмент. Режим просмотра, удобство и эмоции затупились и не подлежали заточке. Фото совместного отдыха, прогулок и событий, с друзьями и знакомыми, с родными и коллегами, требовали разбора. Часть давно стоило удалить.
Пускай все они заставляли переживать приятные мгновения заново. Прежние снимки быстро отдалялись, казались взятыми из другой жизни, оторванными от реальности настоящих событий. В текущем времени и в пространстве вагонов, раскачиваемых на очередном перегоне, по-настоящему согревал только картонный стаканчик кофе. Больше ничего не помогало, сколько девушка не убеждала себя в обратном. По дороге домой она не находила ни на что сил.