И теперь каждый раз, подымаясь над крышами других городов и над лесными кронами, она ждала и гадала, перехватит ли дыхание по-настоящему. В итоге даже вывела формулу - результат задуманного действия можно предопределить с разумной долей вероятности в материальном плане, но вот с чувствами всё обстояло сложнее. Можно понять, что именно произойдёт, но никогда не представишь, что именно запомнится. Постараться, сделать все правильно и держать глаза открытыми - проверенные слагаемые. Только они могут помочь, повлиять на расчётный итог восприятия. Но ответ всё равно может удивить, даже опытного путешественника.
Обозначив в голове цели, девушка никак не могла остановиться. Она знала, что время максимальной эффективности уже позади, как и лучшее время для сна. Но возвращаться от планов в реальность, теряя ещё один день, совершенно не хотела. Уставшие глаза, руки и мысли по отдельности не брались в расчёт. Аня не желала сдавать вечер в темноту, рациональное желанин подавлялось страхами и навязчивой идеей еще что-то успеть.
Прошло полчаса. Аня переменила затекшую руку, вставила зарядку после очередного сигнала батареи. За окном гасли последние огоньки квартир. Многоэтажные дома раскинулись под небом, чьи звёзды теснил свет огней большого города. Шум машин волнами ударял в стеклопластик. Вдалеке эхо стука колес отдавалось в лабиринте бетона. Желтый свет не давал городу уснуть, люди подбрасывали своё время в его печи. Жизнь замедлялась, но никак не уступала место сну.
8
Тусклый свет проникал свозь арку двери. Анна, потирая слипшиеся глаза, ещё пыталась отделить реальность от грёз. Город без сна смешался с пробуждением в середине ночи. Смешанные чувства и видения никак не хотели распутываться. Девушка могла говорить с собой, но никогда не слышала голоса в голове, сознание не делилось на части. Сейчас одна засыпала, отдавая бразды правления другой, а сон и ясность пришли вместе к ней, настоящей, держась за руки. Анна почувствовала несколько капель крови, стекающих на верхнюю губу, когда внутри прокатилась волна. Дрожь прошла по затылку и добралась до кончиков пальцев. Она еще не понимала, где и кем оказалось сознание и тело. Проектные мощности, медикаментозная и ментальная составляющие, вышли на самый пик. Усилился результат, но он повлёк и побочные эффекты. Спутанное сознание прояснялось пугающе долго. Всё окончательно решилось лишь в тот момент, когда ноги коснулись мягкого зелёного ковра, а слух оглушила тишина. Звуки леса не пробивались в комнату, не оставляя место случайным шорохам. Внутри стены в прямом и переносном смысле излучали тепло и мягкость настолько, что звуки шагов вряд ли могли кого-то отвлечь от мыслей. Благодаря концентрации в такой изоляции Анна полностью пришла в себя. Но внешние раздражители всё равно имели место быть.
Свет горел в её доме в гостиной по эту сторону. Жмурясь, девушка разглядела мужчину, который при минимальной яркости систем и дисплея рассматривал архивы. Лицо озаряли вспышки разных оттенков. Экран затухал и загорался вновь и вновь, сгущая темноту лишь для того, чтобы замереть и уступить место следующей палитре. Что открыт альбом её руками собранных фотографий стало понятно уже при беглом взгляде из-за спины. Птах влез в одну из личных подборок, не выложенных в общий доступ. Секретов особых и не могло быть, но собирала записи девушка для себя, а потому особенно злили чрезмерное любопытство и ночной подъём. В темноте не было видно, насколько быстро и сильно налилось краской лицо Анны. Кисти рук напряглись и сжались. Но пока девушка сдерживалась, её больше интересовало внимание к маленькому хобби и его причины, чем возможные последствия.
Птах стоял в одежде того же цвета и похожего покроя, что и прежде. Он находился посреди комнаты, внутри проекции или перед картинкой, в зависимости от периода и формата изображения. Вспышки озаряли комнату с длинными перерывами на осмотр людей, сюжета и деталей. Когда глаза привыкли к свету Анна поняла - мужчина переоделся, побрился и снял обувь. Он оказался почти на том же месте, где и сидел вечером, когда выходила девушка. Отодвинуть кресло к стене и сложил вещи.
За окном даже не намечался рассвет, лес окутала иссиня-чёрная мгла. Оба лица и комнату теперь окрашивали на пару экран-проектор и фоновая подсветка. Система после подъёма Анны переключила режим, то вписывая в комнату пережитые давно ушедшими людьми мгновения, то окрашивая стены в тон фотографий, которые мужчина почти поедал глазами. Яркость постепенно повышалась. Быстро, как воспринимались эмоции. Свежие, сильные и смелые, словно место таким находилось только под открытым небом.
- Я бы сказала, что рыться в чужих вещах нехорошо. - начала девушка, заметив как плечи Птаха подёрнулись. - Эта коллекция не совсем моя, не принадлежит мне или кому-то ещё, только авторство подборки. Но стоило поговорить насчёт подобных ночных планов, уж поверь.
- Подобрано, верно. Что-то общее в восприятии, пока не могу выразить словами. Бросается в глаза, но не складывается в одну картину, много ярких не связанных сюжетов фотографий. Чем ты здесь занимаешься? - спросил мужчина, нисколько не смутившись и не отвлекаясь.
- В моём досье описано подробно: формирование и сбор данных по исследованиям в области ботаники и экологического мониторинга, ряд специфичных научных проектов на уровне испытаний, также поиск и передача культурно-исторического наследия. И можешь не говорить, что не читал бумаги перед прилётом. Раз полез разбирать документы на месте и отыскал этот архив - не поверю.
- Да, но ты же не черепки из земли извлекаешь. - сказал Птах, стараясь сохранять невозмутимость. - Интересно, насколько удачно ты открываешь нечто в ворох и из ничего не стоящего. Архивы, отчёты, базы данных - культурное наследие собирается в иные формы...
- И иными образами. - уже с нескрываемым раздражением перебила Анна. - Нет универсального способа включить старую технику, снять необходимые данные. Да просто узнать пароль. Даже с техникой иного уровня, на порядок выше местных реликвий. Время и издержки: планы и инструменты - всё готовили вы там, наверху. И как работать внизу, что и зачем нужно сохранять, насколько ценны угасающие воспоминания - никто понятия не имеет. Оторванные друг от друга осколки, представляющие собой общество вне живого общения. На этой фотографии девочка сидит на плечах отца и смотрит салют. А мы не можем понять смятение на лице, взрывы огня в небе, порывы настоящего свежего воздуха. Мёртвые воспоминания.
Девушка выдохнула и отошла к столу. Наливая стакан воды, гадала: асоциальность вызвало долгое одиночество или защитная реакция на наглую попытку сунуть нос в её дела. Она понимала, что люди не её уровня составляют программы исследований, но нахождение ближе к предмету и внезапность изменений казались важней. И Анна злилась на себя, руководство и этого парня, на нарушенный распорядок маленького мирка и сильный ветер за окном, гнавший дожди на смену солнечной погоде. Приближался поздняя осень.
- Меня отправили не сюда, а на время оттуда. Я ничего не курирую и не оцениваю выше собственных мыслей. - голос мужчины звучал ровно, но перерывы между словами увеличились. - Меня спустили на землю. Чёрт, не хотел бы объясняться - никто не назначал обязательный курс посещений психолога. Что-то обязан знать любой человек, что окажется рядом, но мне не хочется начинать знакомство с напрасной ссоры и оправданий. Потому я и пытаюсь понять. Давай переформулирую вопрос? Чем ты занимаешься в свободное время? Вне отчётов и системы заданий?
Девушка задумалась на секунду, пытаясь переварить происходящее. Возможность выпустить праведный гнев наружу не давала покоя, особенно после недавнего пробуждения. Какой-то знакомой оказалась раздражительность, бесконтрольная и искренняя. Где тут взвешивать выгоды и разные точки зрения - желание остановить происходящее едва пересилило реакцию на беспардонное участие чужих носов в её делах. Ценой больших усилий Анна переправила энергию в верное русло, поморщившись и нахмурив лицо. Она даже не повернулась, но голос звучал уже намного спокойнее.