И вдруг мужчина замечает, что одна из ветвей растущих вокруг ямы деревьев наклонена над его головой достаточно сильно, чтобы можно было достать её рукой в прыжке. Джейден смотрит на акула, измотанного и потрёпанного, но всё такого озлобленного и готового к нападению.
«Сейчас или никогда», — думает Скайуокер, и прыгает.
Теперь уже ничего не помогало, ведь наступала постепенная кульминация. Женщины вокруг стали суетиться всё больше, а Поппи и Индзанами склонились над ногами Асоки, готовые принимать ребёнка.
— Я сама, — Суюки сжала колено дочери. — Асока, ты умница! Осталось ещё немножко!
— А-а-ах! — пронзительный крик Тано, верно, был слышен далеко за пределами Красного шатра. — Мама…
— Я здесь, милая, — напомнила о своём присутствии Суюки. — Всё почти закончилось, только дыши. Сильно!
Асоке тяжело, но она старается. И с каждой новой потугой она чувствует, как становится всё легче и легче, словно бы нутро само освобождается…
Джейден достаёт ветку, крепко хватается за неё рукой. Хищник, не понимая, куда делся джедай, принялся обходить несколько раз яму по периметру, выискивая соперника. Скайуокер в это время слегка раскачивается на ветке и, выждав, когда зверь станет в нужное место, прыгает на один из валунов с краю ямы, а оттуда перепрыгивает на шею животного.
Акул воет и рычит от негодования, дёргая головой из стороны в сторону, стараясь сбросить противника, или норовя укусить за какую-то часть тела. Но Джейден уже успел крепко ухватить животное, скрестив ноги у него на шее. Затем мужчина крепко хватает зверя за загривок и, взяв меч в другую руку, зажигает его. Луч чистой энергии освещает всё вокруг.
Низко, по-звериному зарычав, Скайуокер вонзает меч в голову акула, и проворачивает лезвие.
Зверь тихо выдыхает и тут же падает замертво.
Вдруг раздаётся пронзительный детский крик.
***
Тело Асоки тут же ослабевает, и молодая женщина откидывается на подушки, тяжело дыша. Она закрывает глаза, чувствуя, как кто-то обнимает её за плечи. Асоке требуется несколько мгновений, чтобы окончательно прийти в себя. Вновь открыв глаза, она обнаруживает рядом с собой маму, а напротив ложа – большой медный таз, где женщины омывали в воде её ребёнка. Младшая Тано с усилиями садится и, хрипло выдыхая, вопросительно смотрит на мать. Суюки только успевает открыть рот, как её тут же перебивают:
— Это девочка! — отвечает Поппи Бейтдин, показывая закутанную в белое одеяльце дочь Асоки.
— Дайте мне её! — взрослая женщина передаёт дитя на руки матери, и Асока наконец-то смотрит на свою долгожданную девочку.
Она была точной её копией: такая же оранжевая кожа, такие же маленькие белые монтралы и лекку, с рисуночком в крупную бордовую крапинку. Малышка была такой крохотной, до бесконечности чудесной и Асоке казалось, что одного только взгляда на дочь ей хватит, чтобы любить её до беспамятства. Она пахла молоком и чем-то ещё – такого запаха Асока ещё нигде не слышала.
Однако едва малышка открыла глаза, Асока увидела то, что подтверждает сходство ребёнка с отцом. Большие, янтарного цвета глаза, словно мёд, словно плавленое золото, внимательные и проницательные. Глазами дочери на Асоку смотрел Рекс, отец этой прекрасной девочки и первая любовь её матери. И от этого Тано казалось, что она любит новорожденную дочь ещё сильнее.
— Сатель… Сатель Тано, вот как тебя зовут, — на выдохе прошептала Асока, прижимая дочь к себе. Малышка неожиданно поморщила маленький носик, тихонько чихнула, а затем уставилась на мать. Суюки погладила лобик внучки, и поцеловала дочь в лоб.
— Вот теперь уж я точно старушка.
Красный шатёр тут же наполнился громким и весёлым смехом.
***
Этот сумасшедший день плавно подходил к концу. Небо за окнами темнело, звуки стихали, а люди расходились по домам. В доме Тано была почти такая же тишина, как и на улице. После всех событий и переживаний семья старалась в полной мере сохранить нахлынувшее на них спокойствие: Лао терпеливо сидел в комнате спящих дочери и внучки, готовый к тому, что им может что-то понадобиться. Нэтсуми по просьбам родителей легла спать пораньше, не бегая по округе с радостными восклицаниями и бесконечными вопросами, несмотря на то, как сильно ей этого хотелось. В гостинной же находились все остальные. Касо намеревался слегка перекусить и присоединиться к младшей сестре, а Суюки сидела напротив Джейдена, обрабатывая ему раны на руках и перевязывая их бинтами.
— Тебе очень повезло, Джейден. Те, кто сталкиваются с акулом, нечасто отделываются неглубокими порезами или ссадинами…
— А я почти поверил тебе про “доверие” и “снятие защиты”. Глядишь, сейчас ты бы даже ноготь не сломал, если бы просто убил зверя, — проходя мимо матери и гостя, отозвался Касо. Юноша вертел в руках чашку матчи - напитка, схожего по вкусу и запаху на чай, но абсолютно другой по консистенции. Этот напиток был популярен среди членов клана Чияда не только из-за потрясающего вкуса, но и из-за успокаивающих и лечебных свойств.
Суюки тот час собиралась возразить сыну, чтобы тот не посмеивался над джедаем, который вызвался отвлечь хищника от остального племени. Однако Скайуокер опередил её, едва она собралась что-то сказать:
— Иногда некоторые существа отказываются идти на контакт. Этот акул был чем-то очень рассержен или болен. Поэтому он и набросился на меня, — Джейден вдруг заметил, говорил как-то отстраненно. Казалось, будто его сознания здесь сейчас нет, а голос его раздается откуда-то издалека, глухо. Внешне он выглядел отчужденно: его невидящий взгляд был устремлён куда-то вниз, лоб был слегка сморщен, а рот приоткрыт. Мужчина чувствовал, как воздух мерно входит и выходит сквозь его сухие губы с лёгким свистом.
Касо в ответ просто пожал плечами и молча пошел в сторону кухни. Скорее всего ему расхотелось играть с огнем в виде матери, которая может отчитать его так, что это будет больнее удара камнем о голову. Та же продолжила посвящать всё внимание своему “пациенту”, напоследок смерив сына неодобрительным взглядом.
— Я не слишком туго затягиваю бинты? — с некоторой материнской заботой спросила тогрута.
Суюки Тано, матриарх вышеупомянутого семейства, казалась невредимой современным духом первобытной женщиной, идеальной матерью и хозяйкой. Но в то же время она впитывала в себя и новые мотивы, присущие большинству женщин в Галактике, что делало её весьма либеральной для общества тогрут клана Чияда. Например, Джейден успел заметить, какое влияние на мужа имела Суюки, и всякий раз, когда отец семейства хотел принять какое-то решение, важное или нет, Лао всякий раз переглядывался со своей женой, ловя её одобрительный взгляд.
Мать Асоки также была и привлекательной матроной, чьё сходство с дочерьми порой казалось абсолютным. Суюки имела красивое лицо с плавными чертами, маленьким носом и узким подбородком, а белые отметины на её лице имели мягкие формы удлинённых овалов под и над глазами, и толстых полос с округлыми концами на подбородке женщины. У неё были мягкие руки, с маленькими ладонями и длинными пальцами.
— Всё хорошо, — машинально кивнул Скайуокер, всё так же бесцельно смотря в соседнюю стенку.
“Всё хорошо”. Это Джейден повторял на протяжении всего процесса в ответ на каждый заданный ему со стороны лечащей Суюки вопрос. Несмотря на жгучую домашнюю припарку против заражения крови и грубые бинты, покрывшие его предплечье, Джейден не повел и бровью, тихо, но яро думая о чем-то другом.
“Я использовал Силу.” — думал он про себя. — “Я раскрыл себя. Теперь в опасности не только я, но и Асока с семьей, которая укрывала нас… Наверное Касо был прав насчет акула. Стоило убить его сразу вместо того, чтобы неудачно попытаться его успокоить, а потом спасать того тогрута, который пытался пристрелить. Хотя… может этого никто и не заметит? Я ведь не сделал ничего очень заметно. Что если инквизиторы не почувствовали этого..? Нет, нельзя позволять себе надеяться на это. Нужно готовиться к худшему. Тем более, если это и не заметили инквизиторы, то это явно мог заметить…”