Сошел с оси хлыстовский коловрат, движимый безысходной волей, и прямо как тот Веселый Паровоз истории, вновь наматывает на себя радужные человеческие кишки.
Распяли Архетип. Убили младенчика.
В кабину забирается какой-то человек. Мздователи громко что-то выкрикивают и спорят с пришельцем. Наконец, Дамир слышит властный, глубокий голос.
-В Лас-Вегас!
Бредящим, невидящим взором Дамир пытается разглядеть стоящую над ним фигуру и не верит своему счастью.
Захлебываясь кровью, он говорит.
- Агат … Агатик… Мы смогли… Мы сбежали… Все теперь… в наших руках…
«Агатик» тут же, у головы наследника. Через плечо висит зеленая полевая сумка.
-Да, Дамир, все в наших руках. – Агат гладит волосы наследника. – Но дело еще не окончено.
-Неужто… кровавую баню междоусобицы удалось замять?
-Этот пожар уже ничто не потушит. Из Хаоса все родилось, в Хаос все обратится.
-Ха… Но мы, мы-то успеем воспользоваться ею, Свободой-то, по полной... Да, Агат? – улыбается Дамир кровавым ртом. – Подожди, подожди… - в глазах Дамира отражается беспокойство. – Почему в Лас-Вегас? Ковчег… Бессмертие не там…
-Ты не видел, что стало с нашей Мечтой.
-Что? Что?! Скажи! Умоляю!
-Это… не передать…
-Значит… мы все проиграли?.. Смешались… в кашу? Аг-гат! Агат! куда…куда?
-Мы едем в Лас-Вегас. – твердо сказал Агат.
-Они убьют меня. Нас. – зрачки Дамира расширились, он схватил Агата за ворот рубашки. – Красный гигант растет. У нас почти нет времени. Какое нам дело до них до всех? Даже Цивилизация – к черту! Только наша любовь важна, Агат! Люб-би, люби меня…
Его кривые пальцы тянутся к нежным волосам Агата.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Закат.
Из-за выпотрошенных, запустевших высоток Лос-Анжелеса взлетела махина космического Ковчега, источающего пламя Агонии из четырех турбин.
Словно огромное, созревшее насекомое, Утилитрониум устремляется ввысь, чтобы прорвать озоновый слой, как полупрозрачную плеву, защищающую икринки недоразвитков. Ему тесно в «колыбели». Ведь это и есть сама Великая Матка, несущая в себе черную икру новых адамов и членов Мирового правительства.
Омерзительные маленькие глазки насекомого смотрят во все стороны. Или это пупырышки на конце огромного самотыка, летящего, чтобы удовлетворить какое-то женское божество?
Паразит в теле Бога, отравивший своей проклятой икрой Его Плоть и Кровь, рвется к бездонному небу, в мир безбрежной свободы, используя силу солнечной энтропии. Матка рвется ввысь, чтобы в холодном небытии космоса распустить свои механические щупальца и крылья, дрейфуя от одного навозного шара к другому. Конец заигрываниям со звездами смерти, изнывающим от газов смерти. Матке не нужен свет, ей ничего не нужно.
Антихрист
Одна из турбин Ковчега Спасения взрывается в полете. Гигантский самотык кренится в полете.
-Он летит, чтобы нас спасти! – говорит очередная жертва шизофрении.
-Наконец-то! Мы ждали… - говорит другой дебил.
Ковчег охвачен огнем. Он стремительно приближается к центру города.
-Падает! Падает! Бежим! Сейчас упадет! – словно проснувшись от стазиса кричат граждане Центра и хлысты.
Горящий, черный, пупырчатый самотык, венец человечества, высшее достижение науки и прогресса несется стремглав, пока не разбивается в районе бульвара Сансет-стрип, поглотив взрывом остальных трех реактивных двигателей несколько районов города. Пожар источает тлетворный дым и растет, тянется к небу, чтобы слиться с закатным Багровым шаром. Взрыв по истине достойный Конца человеческой истории произошел в мировой «столице развлечений», цитадели голливудской «машины желаний» - Лос-Анджелесе.
Агат, брошенный в первых рядах на штурм города, своими глазами увидел, как истребилась Тайна Бессмертия. Симметричный внутренний взрыв произошел в его голове. Вспышка озарения. Он все понял, только теперь понял, во что посвятила его «невеста» - Великая блудница, что уготовило ему Провидение, на что избрал его дух Апокалипсиса.
«Печать Эдипа на мне, печать избранничества. Я есмь Христос Воскресший, Я - Новый Адам, Адам-революционер.
На мне замкнулся круг. Архетип уничтожен. Теперь же я, Христос, сущий Архетип займу место мне предназначенное».
Так внезапно и ясно родились эти слова в голове, словно нашептанные кем-то.
«Но сперва… уничтожить неверного, самозванца. Убить Отца. Убить… любимого».
В следующее мгновение Агат физически почувствовал, как зовет его к себе любовь Дамира, но в ней раскрылось что-то столь могущественное и притягательное, что личность возлюбленного как бы растворилась в Бездне Любви. И Агат почувствовал, что любит не Дамира, а любит просто из полноты и совершенства собственного…
«Я Христос Воскресший, новая матрица Сущего».
21 августа 2657 года.
Грузовик с наследником и Агатом движется в пустыне Мохаве. До Лас-Вегаса около шести километров.
-Я говорил, что не дотянем. – сказал мздователь за рулем второму телохранителю Дамира.
Агат, сидящий рядом с Дамиром, провалившемся в сон, услышал мздователя.
-Продолжай, пока есть топливо! – сказал он.
Мздователь повиновался. Все-таки Агат был приближенным самого Илии, хоть и в опале уже усопшего Катехона.
Спустя двадцать минут грузовик использовал все запасы топлива.
Прежде, чем водитель успел сказать слово, Агат застрелил его из личного револьвера и следом – второго мздователя.
Выстрелы разбудили и напугали Дамира.
-Все кончено. – сказал ему Агат.
-Что ты… Что ты, Агат! Мы же победили, Агатик! Возлюбленный, ты пугаешь меня! А-а-а… я понял, я все понял, ты наплевал на них, на всех наплевал - ради любви! Свободной любви! Так? Так? Почему… почему ты морщишься?
-Мне мерзко. Ты - мерзок…
-К-к-к-а-ак, Агатик?..
-С самого начала. Что уставился? Ха-ха! Да какой же ты исцелившийся? Еще и чудотворно. Ты урод! И вырождение ничем не смоется с твоего лица. Только разве что… огнем.
-Но что все это значит?
-Я использовал тебя. И больше ты мне не нужен. А теперь, если ты не против, я хочу вернуть себе по праву мне принадлежащие лавры. Лавры Антихриста!
Не понимая, что делает, Дамир медленно опустился на пол. Его члены сковал ужас и боль. Он быстро возвращается в парализованное состояние. Агат подошел к скованному, как заиндевевший труп, Дамиру. Рука его замахнулась, и он вонзил в глаз Дамира нож.
Ни звука. Только огромный, как бездна, зев. Немой крик разлился по морщинам на лице наследника, вывернувшись наизнанку, обратившись вовнутрь, как само Мздование.
Тело Дамира съеживается на глазах.
-Прости, мне просто интересно было узнать… насколько серьезно я вошел в роль. Великие должны быть великими во всем, ты не считаешь?
Нож в горло. Нож во второй глаз. Для быстрой смерти этого недостаточно.
«Но тем лучше».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Аполлинарий Дохов приехал в Лос-Анджелес через три дня после крушения Утилитрониума – 23 августа.
Он понимает: «Мы все проиграли». После речи Дамира перед хлыстами Аполлинарий не заговорил ни с одним мздователем. Ему вдруг стало не о чем говорить с целым миром. Он осознал это гадкое чувство внутри себя: убили младенчика, вырезали Архетип.
И тогда, словно выйдя в заслуженный отпуск, Аполлинарий сел в командирский автомобиль и выехал в Лос-Анджелес, оставив за собой очаг самопожирающегося Мздования.