- Правда.
По её лицу медленно расплылась улыбка.
- Я вам нравлюсь, мистер Джулиан Кестрель.
- Я думаю, вы очень привлекательны, – вежливо произнёс он.
- И только-то? Враки! Я знаю, когда у мужчин зудит. Я нравлюсь вам в вашем халате, но ещё больше понравлюсь без него. Разве нет?
Он снял перчатки.
- А где Брокер?
- Он пошёл в Севен-Дайлз за моими пожитками. Но ещё до того он притащил целый ушат горячей воды, так что я вымылась. Даже волосы и даже грязь из-под ногтей! Никогда раньше так не делала.
Джулиан был немного смущён.
- Выскоблила себя до чистоты. Раз Брок теперь так хорош, я должна соответствовать. А вы… Господи, я никогда раньше не встречала такого франта! Брок сказал, вы меняете бельё каждый день. Хорошо, что не я вас обстирываю!
Внезапно Джулиан понял, что ещё не спросил, как она себя чувствует. Салли была такой живой и весёлой, что он почти забыл, что случилось той ночью. Он гадал, насколько её нахальство порождено чистой, упорной храбростью. За всё время, что Салли была здесь, он не слышал от неё ни единой жалобы, хотя девушка всё ещё покачивалась при ходьбе, а под левым глазом оставался синяк. Она перехватила его взгляд.
- Обычный фонарь. Выглядит страшнее, чем болит.
- Я сожалею, Салли.
- Пустяки, – она слегка дёрнулась, будто бы отбрасывая его сочувствие. – Вы не сказали, что мы будем делать теперь. Вы хотите спросить Красавчика?
- Думаю, нет. Возможно, его это вовсе не касается, а если касается – то он предпочёл бы, чтобы никто не совал в это нос, – после беллегардского убийства, Джулиан не горел желанием выдавливать из грешных аристократов вынужденные признания. – Я думаю, самым умным и тактичным было бы найти автора письма и узнать, что она хочет с ним сделать.
- Но вы сказали, что не можете попасть в этот дом.
- Верно, я не могу.
- Тогда как… О, я поняла! Вы хотите, чтобы попыталась я!
Джулиан ответил не сразу. Вообще-то он и правда намеревался попросить Салли об этом и чувствовал, что она согласится без колебаний – неважно, ради того, чтобы исправиться самой или просто в силу природного любопытства. Но осознание того, что он имеет над ней власть, заставило Кестреля задуматься.
- Если вы этого хотите, – сказал он наконец. – Это неприятное место – я пойму, если вы броситесь от него как от чумы. Но миссис Фиск сказала, что они могут принять новых постоялиц. И, если вы окажетесь внутри, найти автора письма, вероятно, будет нетрудно. Там не может быть много образованных и хорошо воспитанных женщин. Вам нужно будет лишь сказать ей, что письмо у нас, и спросить, что с ним делать, а потом вы сможете оттуда уйти.
- Вот это будет забава! Я готова! Мне уже не сидится!
- Я не имел в виду, что нужно срываться с места прямо сейчас. Нужно подождать, пока вы не выздоровеете.
- Да я уже хоть куда!
- Не сомневаюсь. Но Бога ради, потерпите хотя бы до завтра. Один день ничего не изменит.
- О, ладно-ладно, мистер Большая Шишка. Вы командуете этой девчонкой, – Он склонила голову на бок и оценивающе на него поглядела. – Я всё гадаю – есть у вас женщина? Я спрашивала Брока, но он ничего не сказал.
- Какая затруднительная для вас сдержанность.
- Так есть или нет?
- Я холостяк.
- Это я знаю, – нетерпеливо отозвалась она. – Я не говорю «жена». Я про женщину – вроде меня.
- Это как со скаковыми лошадьми. Иногда я теряю на них деньги, но своих у меня нет.
- Умеете же вы красиво говорить.
- Спасибо за похвалу, но сыр изо рта не выроню[21].
Салли усмехнулась.
- Хорошо. Я поняла, Блеск.
- Блеск?
- Я так решила вас называть. Потому что вы такой… такой… блестящий. Вы знаете, что значит это слово?
- Броский, модный… Воры тоже порой используют это слово…
Она покачала головой.
- Мы, уличные девчонки, имеем в виду совсем другое. У нас все парни делятся на «блестящих» и «дурачков». Дурачок – это тот, кто должен платить. «Блестящий» – тот, кому всё даёшь даром, – их глаза встретились.
Вдруг внизу раздались шаги и в комнату вошла миссис Мэббитт, домовладелица Джулиана. Седые волосы были убраны под большой клетчатый чепец, а рукава закатаны до локтей. Щеки этой женщины пылали от здоровья и труда. В миссис Мэббитт жизнь била ключом – порой от одного взгляда на неё Джулиану хотелось лечь в кровать и не вставать месяц. Следом вошёл Брокер, что в одной руке нёс свёрток с одеждой, а в другой – большой капор с красным султаном.
- Я столкнулась с Брокером внизу, сэр, и… – миссис Мэббитт замолчала, глядя на наряд Салли.
- Я только что принимала свою первую ванну, – объявила девушка.
- А я только что вернулся домой, – поспешно добавил Джулиан, – и уже про это наслушался.
21
В оригинале игра слов строится на выражениях «You're enough to make a cat laugh, you are» (буквально: «Вы могли бы и кошку рассмешить», по смыслу: «Да, это очень смешно») и «A cat? You mean, like the one curiosity killed?» («Кошку? Ту самую, что сгубило любопытство?» – Кестрель имеет в виду английскую пословицу «Любопытство кошку сгубило» – примерный аналог нашего «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали»). В русском языке кошка почти никак не ассоциируется с серьёзностью, чтобы возможность рассмешить её можно было считать показателем качества юмора, так что обмен репликами пришлось поменять. Раз уж Салли хочет узнать о Кестреле больше, а тот не спешит делиться деталями своей биографии, я счёл, что отсылка на басню про Ворону и Лисицу подойдёт – Салли льстит, но Кестрель, в отличие от Вороны, не поддаётся. Мы привыкли к тому, что басню написал Крылов, но в её основе лежит бродячий сюжет, что встречался ещё у Эзопа, и на французском и английском языках она тоже известна.