Выбрать главу

— Будь так, как ты повелишь, Боже.

Право же, не зря бога войны зовут Непостоянным.

— Значит, останешься нагим. Жди здесь. Выйдешь, когда я спрячу меч в ножны. — Он повернулся, чтобы взять Шалиаль за руку.

Вот так я и стал богом.

Воздух был свеж и прохладен после дождя, а мир — чисто умыт.

Стоя в тени, смотрели мы, как процессия — яркие муравьишки далеко внизу под нами — поднимается по ступеням. Площадь Тысячи Богов как песчинками была усеяна бесчисленными лицами, и я мог представить себе, какое напряжение царит сейчас в этой толпе. Половина Большого Проспекта тоже была заполнена народом.

Вот показался задыхающийся от подъема жирный Нагьяк. Где-то в двойной цепочке людей за ним были Тарпит и Арксис — двое, которым предстояло удивиться по-настоящему.

Шалиаль в переливающемся платье выступила из тени и подошла к верхней ступени. Жрецы застыли. Увидев ее во всем великолепии, увенчанную рогатым полумесяцем, толпа разом вздохнула, и даже отсюда я услышал этот вздох, словно ветер пробежал по кукурузному полю.

Она шагнула в сторону, поправила подол и опустилась на колени. Балор вышел вперед и стал рядом с ней.

Вот это был шум!

Весь город содрогнулся от людского рева. Эхо отдавалось от, всех стен. Птицы тучей срывались с крыш.

БАЛОР! БАЛОР! БАЛОР!

Занадон славил своего спасителя.

Бог выхватил меч и высоко поднял его, и солнечный луч вспыхнул на клинке. БАЛОР! Он сиял в первых лучах — шлем, и доспехи, и могучие члены, и черная борода до бронзовой груди.

БАЛОР! БАЛОР! БАЛОР! БАЛОР!

Он убрал меч в ножны. Он поднял Шалиаль и поставил рядом с собой. Потом повернулся и протянул руку мне.

И Рош, бог приливов, бог истории и памяти, вышел из дверей и стал рядом с Балором.

Рев толпы оборвался так же резко, как возник. В свинцовой тишине я продолжал слышать дикое пение у меня в голове. Город лежал предо мною, а за ним — равнина, и все это представлялось мне живописным полотном, полным причудливых форм и странных цветов. Но небо было синим, а росистое утро пахло тамариском.

И ветер был холодным.

Балор спускался по центру лестницы, сопровождаемый Майаной с одной стороны и Рошем — с другой. Нагьяк отскочил и пал ниц — но я успел увидеть его выпученные глаза и пепельно-серое лицо. Должен признать, мало какое зрелище доставило мне столько удовольствия.

Толпа взревела снова:

БАЛОР! БАЛОР!!!

При нашем приближении зрители расступались и падали ниц. Первыми, само собой, были жрецы, и вскоре я услышал шепот, пробегающий по цепочке: «РОШ!» Имя опередило нас, ибо толпа начала кричать еще и «РОШ! РОШ! РОШ!». Те, что сообразительнее и образованнее, должно быть, уже начали истолковывать значение того, что Балор привел с собой бога-брата. Он показывает, что помнит свой народ? Или что ему надо напомнить про его народ? Или то, что здесь будет вершиться история? Что форканские орды будут обращены в бегство? Да, то-то раздолья будет богословам — споров на много лет вперед.

Следом за жрецами шла знать, и первыми выступали, конечно же, военачальник Арксис и Бедиан Тарпит. Оба побелели как мел, но Тарпит смотрел больше на меня, и не только из-за того, что стоял с моей стороны лестницы. Бедиан Тарпит отдал меня в рабство. Если раб сбежал еще раз и выдает себя за бога, об этом надо объявить, встав и крикнув во всеуслышание, что все представление полностью лживо, что неминуемо вызовет бурю. С другой стороны, если он продал в рабство настоящего бога, серьезные неприятности грозят ему не только при жизни, но и после смерти. Я загадочно улыбнулся ему, и он уткнулся лицом в ступени.

Балор остановился.

— Военачальник!

Арксис, шатаясь, опустился на колени, но не смог выдавить ни звука. Даже если он и знал Джаксиана Тарпита в лицо, он вряд ли мог узнать его в шлеме, под которым нельзя было разглядеть ничего, кроме глаз и бороды. В Занадоне наверняка тысяча таких же бород, но нет ни одной другой пары таких глаз. Арксис не мог не понять, что перед ним не его внук.

— Снаряди повозки! — приказал Балор. — Все колеса, что есть в городе. Нагрузи их провиантом, оружием и доспехами да призови всех лекарей, каких сможешь найти. Отошли их нашим союзникам. Когда повозки вернутся, нагрузи их и пошли снова.

Арксис несколько раз пошевелил губами и сделался еще бледнее.

— Боже!

Бедиан Тарпит поднял голову и, не веря своим глазам, смотрел на этого нежданного Балора. Он один во всем городе должен был знать, кто стоит в этих доспехах.

— А кто заплатит? — взвизгнул он.

— Ты заплатишь! — От божественного гнева, казалось, содрогнулся весь храм. — Завтра мы разгромим форканцев. Ступай и отвори двери своих амбаров, Бедиан Тарпит! Ступай и установи цену на хлеб такой, какой была она в это же время год назад. Ну!