Княжна невольно всхлипнула, яростно мотнула головой, отгоняя страшные видения, и тихо зашипела, почувствовав, как больно дернул волосы парик.
Ну конечно, тут же сообразила кадетка, они постарались покрепче пришпилить кружево к ее прическе, чтобы она никаким образом не сумела выбраться из их тщательно подготовленной ловушки. Вот только и представить не могли, что на самом деле волосы у невесты не достают и до плеч. И тем самым оставили ей хоть и непростой, но верный путь к спасению.
— Ну, убийцы, — прошипела кадетка, начиная понимать, как правильно поступил когда-то разбойник, заставив их обрезать волосы, — вы крупно просчитались.
Несколько минут Дора потратила, снимая с пальцев кольца и перчатки, — нащупать сквозь кружево крохотный потайной крючочек, закрепляющий парик, было невозможно. Дышать при этом девушка старалась ровно и время от времени приподнимала перед собой пачку покрывал, давая доступ робкой струйке свежего воздуха, проникавшей откуда-то снизу. Наконец все кольца и браслеты оказались у нее на коленях вместе с перчатками, и руки заученно скользнули по шее вверх, стремясь добраться до заветной застежки.
Однако и здесь кадетку ждала недобрая новость: покрывающие голову сеточки были накрепко пришпилены не только к парику, но и к платью. Теперь она могла лишь ругать себя за простодушие, с каким доверилась чужим, ненавидящим ее жениха женщинам.
К этому моменту княжна постепенно убедилась, что задохнуться насмерть она могла только в одном случае: если бы запаниковала, начала дергаться и еще больше запуталась в ткани. Но и тогда оставалась маленькая надежда на спасение: если бы она потеряла сознание и начала дышать намного реже.
Но даже в самом лучшем случае, сняв с нее перед часовней покрывала, одевальщицы явили бы взглядам родичей растрепанную, зареванную и опухшую невесту с безумным взором и размазанной помадой.
Все что угодно могла бы спустить Дора родственникам мужа, только не намерения испортить ей самый долгожданный праздник. Эту низость княжна поклялась не прощать злобным гадинам никогда.
Больше кадетка не торопилась. Просунув руку под щедро усыпавшие прическу украшения, она потихоньку, с передышками, нащупывала булавки и шпильки и по одной вытаскивала из парика и ткани. Крючок она сумела расстегнуть уже через треть часа, но освобождения это не принесло: кое-где остались булавки, крепившие сеточки к кружеву наряда и не дававшие снять парик с головы. Рука постепенно уставала, начинало ломить плечо, но Дора и не думала сдаваться. Упорства бывшей бесприданнице всегда хватало, иначе она уже давно ходила бы на приемы с собственным, хорошо потрепанным жизнью и бывшими женами мужем.
Примерно через час, когда княжна сумела свободно провести рукой по шее, покрутить головой в разные стороны и осознать, что ничто ее больше не держит, никаких сил радоваться победе у нее уже не оставалось. Но появилось несколько задумок, как выскользнуть из проклятого кокона, и кадетка начала по очереди проверять их на деле.
Самый простой план — сползти из-под покрывал вниз — потерпел неудачу. Не удалось и выдернуть хоть один край верхнего покрывала, придавленного чем-то тяжелым. Зато Дора сумела подтянуть и поднять повыше сначала самый нижний платок, а потом и три последующих. Дышать сразу стало легче, и некоторое время девушка отдыхала, откинувшись на кучу ткани и рассматривая проступившие сквозь кружево смутные очертания комнаты, щедро освещенной расставленными по каминной доске подсвечниками с толстыми свечами.
— Гадины, — рыкнула девушка, сообразив наконец, почему ей так душно, достала из тайничка крохотный, но невероятно острый гномий кинжальчик и бестрепетно вонзила в последние, самые плотные покрывала.
Уже через несколько мгновений, высунув на свободу голову с прилипшими ко лбу влажными от пота растрепанными прядями, княжна жадно глотала свежий воздух, показавшийся ей прохладным после почти полуторачасового плена. А заодно с ненавистью озирала баррикаду из кресел и сундуков, запиравшую ее кружевную темницу.
За последний час она успела отчетливо осознать, что коварные дроу придумали эту безжалостную западню вовсе не в тот момент, когда одевали и наряжали ее к празднику, которого, как они уже точно знали, у ничего плохого не сделавшей им девушки не будет. Нет, они, несомненно, все обсудили, распределили роли и приготовились загодя. Иначе откуда бы взялись надежные кожаные шнурки, крепко примотавшие углы верхних покрывал к ножкам массивных кресел, стола и сундука? Ведь ни в одном королевстве обычные женщины не носят с собой полные карманы таких завязок.