- Я клянусь себе, что одолею болезнь, - прошептал он. – Я встану, возьму меч и заставлю этого Луку сожалеть о том дне, когда он вступил за границу этой земли. Он пожалеет, что осмелился надеть доспехи сэра Рувима Рашвильда! Он обо всем пожалеет!
Снаружи, сквозь шум метала и лязги, ему показалось, что он услышал женский крик. Крик очень знакомого голоса.
- Нет, не может быть. Этого не может быть… Нет, пожалуйста, нет! – заорал в ярости Рувим, сжав кулаки.
. . .
Айла в отчаянии и с надеждой смотрела в пустое место, где всего мгновение назад стоял ее дядя, ее единственный рыцарь. Слезы затуманили ее взгляд.
Внезапно, сэр Изенбард вынырнул из моря извивающихся тел. От неожиданности Айла отступила несколько шагов назад. Наемник на стене удивились не меньше. Пока тот не опомнился, Изенбард так сильно ударил его в грудь, что тот перелетел через верх баррикады и упал в бурлящую массу копейщиков внизу.
- Да! – подпрыгнула Айла. – Да! Да!
Только сейчас она осознала, что все еще держит в руке хирургический нож и что солдаты с ранеными товарищами уже на подходе.
Айла поспешила освободить дорогу, жестом указывая на палатку. – Заносите скорее.
После этого Айла пропустила большую часть битвы. Остаток дня для нее состоял из сломанных костей, разбитых голов и криков боли. К счастью справиться с болью солдат помогли запасы одного из ее вассалов. Сэр Вальтер привел с собой всего восемь человек, но они умудрились принести с собой столько вина, что можно было бы напоить целую армию до состояния небытия. Ее дядя, осознавая стратегическую ценность таких припасов, успел конфисковать весь запас алкоголя и расположить его в палатке Айлы. Таким образом, большинство солдат, оперированных Айлой, были пьяны на столько, что почти и не заметили, что происходит.
Так вынимая обломанный кончик меча из руки одного из солдат, Айла не сразу обратила внимания как к ней в палатку четверо солдат на носилках занесли его…
Глава 31. Устами ребенка
Как же так? Почему? Этого просто не может быть. Айла с ужасом смотрела на большой, постепенно темнеющий синяк на лице Изенбарда. Как он вообще смог удержаться на ногах с такой травмой, было для нее еще большей загадкой. Айла была уверена, что он получил этот синяк от удара по голове, свидетелем которого она была. И все же он продолжал сражаться, не смотря ни на что, до конца.
Теперь, вероятнее всего, это не единственная травма на его теле.
- Не умирай, пожалуйста, ты меня слышишь? – шептала она, вытирая слезы на своем лице. – Ты сильный, ты сможешь, только не умирай!
- Но миледи, - осмелилась сказать Дилли, - у него всего лишь синяки. Даже нет ран. Разве от синяков умирают?
Айла в отчаянии покачала головой. У нее не было желания объяснять, что-либо ничего не понимающей служанке. Она хорошо знала, что от такого удара, который получил Изенбард, вполне возможно погрузиться в глубокий сон из которого он уже может никогда не проснуться. Не будет ни крови, ни криков – только бесконечная ужасная тишина, а затем смерть.
Изенбард теперь был в темном плену своего собственного разума, и только милость Господа сможет помочь ему.
- Миледи?
Внезапно Айла оторвалась от носилок, на которых лежал Изенбард. В собственных мыслях, она и не заметила, как их небольшая группа – она, Дилли и двое жителей деревни, добрались до внешних ворот замка, и стражник с беспокойством смотрел на них.
Взгляд стражника упал на лицо человека на носилках, и он побледнел. – Боже, смилуйся над нами, - пробормотал он и быстро открыл перед ними ворота.
Айла с благодарность кивнула мужчине и прошла вперед.
Ей показалось, что им потребовалась целая вечность, чтобы добраться до вторых ворот. На их пути столпились люди и преграждали им путь, засыпая Айлу вопросами. Женщины плакали при виде сэра Изенбарда на носилках, а мужчины становились еще мрачнее, чем были до этого.
Он был их надеждой. А теперь он умирал вместе с ней. Ей было тяжело осознавать, что они вероятно обречены без своего единственного настоящего рыцаря.