Это было худшим, что с ним когда-либо случалось.
Хоть Айла и была другой. Рисковать в любом случае не стоит. С чего он решил, что с Айлой должно все быть иначе?
Никогда!
Не любить!
Он поклялся в этом!
С другой стороны, как рыцарь, он клялся много раз. Он поклялся чтить церковь (некоторые из которых он сжег), защищать слабых и невинных от мародеров и грабителей (о, в этом он преуспел… Он сам грабил) и всегда быть вежливым (о да, клянусь голой задницей сатаны!). Он нарушил все клятвы, которые давал.
Так почему бы не нарушить эту?
Эта мысль вызвала улыбку на его лице.
. . .
- Позволь мне, пожалуйста.
- Но миледи, это не работа для…
- Дай мне молоток, солдат. Теперь! Это моя работа.
После недолго колебания солдат отдал Айле деревянный молоток. Она взяла его, чтобы забить простой деревянный крест над могилой примерно тридцати наемников, которых им удалось найти.
- Покойтесь с миром. Да простит вас Бог – и меня.
Затем она отступила, чтобы послушать вместе с людьми, которые помогли ей собрать и захоронить тела, короткую проповедь деревенского священника о мире, значении Христа и любви к ближнему.
- Что ж, последнее довольно трудно будет выполнить, - подумала она, чувствуя прилив ненависти к человеку, который заставил ее это сделать. В тот момент она еще больше возненавидела маркграфа фон Валькенштейна. Он был настоящим врагом. Если бы не он и его жажда власти, она бы дальше жила в мире и спокойствии, и все эти мужчины, вероятно, тоже.
Она чувствовала, как ее глаза намокают, но знала, что ей нельзя плакать. Ни здесь, ни сейчас. Не на глазах у всех.
Если бы только был способ позволить забыть обо всем этом хотя бы на несколько минут.
А потом она поняла, что это было возможно… в комнате, не слишком далеко отсюда , в замке.
. . .
В дверь тихо постучали.
- Да?
- Рувим? Я могу войти?
Он узнал бы этот голос где угодно.
- Конечно, Айла, - сказал он, нахмурившись. Ее голос казался странным.
Она застенчиво вошла, как будто это был чужой дом, а не ее собственный замок.
- Могу я… - она сглотнула и начала снова. – Могу я побыть с тобой, недолго?
- Конечно, - повторил Рувим.
Она шла маленькими неуверенными шагами. А когда оказалась рядом, она чуть ли не рухнула рядом с ним, ее фигура упала на его бок. Ее голубые глаза умоляюще смотрели на него, и ему не нужно было, чтобы она просила об этом, чтобы знать, чего она хочет. Он просто обнял ее и прижал к себе.
Рувим не понимал, почему она пришла к нему с таким испуганным видом. Его мысли вернулись к тому моменту, когда она в последний раз заходила в его комнату в поисках утешения. Неужели ей пришлось еще кого-нибудь убить? Хотя, это казалось маловероятным. Он не слышал снаружи никакой тревоги, только глухой голос проповедующего священника. Это конечно было ужасно для него, но он не думал, что Айла разделяет его взгляды на духовенство.
Что он мог сделать в этот момент?
- Скажи ей, что любишь ее, дурак, - подумал он, злясь на себя. - Скажи ей, что любишь ее! Скажи ей!
Но почему-то его обычно столь красноречивый язык, казалось, прилип к небу.
Глава 39. Любит - не любит?
Вот уже несколько дней враг не давал о себе знать – и это чуть не свело Айлу с ума от беспокойства. У нее было предчувствие, что это все неспроста, она была уверена, что враг что-то задумал. Последний реализованный врагом план чуть не погубил их. Но тогда, хотя бы, были слышны звуки топоров и было понятно, что враг что-то замышляет. Теперь же тишина. Целая армия сидела на том берегу реки и просто ждала.
Состояние Изенбарда тоже не радовало Айлу. Его синяк на данный момент поблек до желтоватого цвета и что бы ни пыталась предпринять Айла, старый воин оставался в бессознательном состоянии. Айла не знала, чем может ему помочь. Она уже испробовала все. Были использованы даже радикальные меры, такие как обливание холодной водой лицо и держание навоза под носом.
Единственным результатом было то, что ей долго пришлось отмывать руки от того самого навоза.