Выбрать главу

- Сэр Изенбард, я только что отдала вам приказ, не так ли?

- Да, миледи. Как я мог это не заметить?

Он отошел в сторону и позволил ей взобраться на баррикаду.

- Если один из них решит, что твоя голова дороже его чести, и посмеет выстрелить в тебя, быстро прыгай! – крикнул он ей вслед.

 С этими ободряющими словами Айла поднялась по лестнице.

 На мгновение, она заколебалась.

Нет, теперь она не может спрятаться. На ней была ответственность перед своим народом. Она была их хозяйкой, и ей приходится вести себя подобающе. Наконец она подняла взгляд на вражеский лагерь.

Сказать, что это было впечатляющее зрелище, было бы ложью.

Это было ужасающее зрелище.

Ряды палаток, раскинувшихся так далеко, насколько мог видеть глаз. Грохотала броня, молотки тяжело падали на металл. Это был звук гигантской стаи зверей, готовящейся к атаке.

И все же ничто не было так страшно, когда все эти звуки внезапно прекратились.

Рог прозвенел еще раз. Между палатками появился белый флаг, медленно продвигающийся вперед.

Айла стояла прямо на баррикаде, глубоко вздохнув. Она собиралась встретиться лицом к лицу с человеком, который готовился атаковать ее замок и ее людей. Она поклялась себе, что не будет запугана главным убийцей маркграфа, кем бы он ни был, как бы он не выглядел. Даже если это будет безжалостный, покрытым шрамами наемник, она не испугается. Даже если сам маркграф появится сейчас, она не испугается. Она леди Айла фон Лундберг, и она не позволит никому и нечему ее запугать.

Огромная конная фигура приближалась к вражескому лагерю. Даже с такого расстояния и с палатками, закрывающими большую часть ее обзора, Айла могла мельком разглядеть массивного всадника. Она заметила проблеск красного цвета.

Ее сердце забилось быстрее, угрожая вырваться из груди. Нет, она никого и ничего не боялась.

Кроме, может быть…

Глава 27. Условия капитуляции

Рыцарь в кроваво-красных доспехах на гигантском жеребце, черном, как полночь. Он выехал из-за палаток, фигура, которая преследовала ее в кошмарах, которую она ненавидела с того самого дня, когда он приставил меч к ее горлу и забрал у нее Элеонору.

Красный рыцарь-разбойник.

С того дня в лесу, Айла спрашивала себя, почему он оставил ее в живых. Почему он не забрал ее честь и не перерезал ее горло, как сделал бы любой другой головорез?

Теперь она поняла.

Он не был обычным разбойником.

Он был ее врагом. Он хотел сначала унизить ее. И теперь вернулся, когда она считала себя в безопасности на своих землях, чтобы показать, что она ни где не в безопасности.

Ей казалось, что он говорит ей: «Смотри, я уже держал твою жизнь в своих руках – теперь я, делаю это снова. Я могу уничтожить тебя в любой момент. Тебе лучше сдаться и надеть кольцо, приняв предложение маркграфа, пока у тебя еще есть пальцы».

Красный рыцарь подъехал к баррикаде и остановился всего в нескольких шагах от нее. Хотя Айла и стояла выше, чем он, ей казалось, что этот дьявол возвышался над ней.

Он поднял руку. – Здравствуйте, миледи, - сказал он тихим и слегка угрожающим голосом. – Я сэр Лука Деломбард, командующий всеми силами его светлости, могущественного маркграфа фон Валькенштейна.

Айла напряглась. Его голос отличался от того каким она его помнила. Такого акцента не было, когда она встречалась с ним, не так ли? Она отбросила эту мысль. Это было не важно.

- Я так рада, что вы смогли порадовать нас своим присутствием, сэр Лука, - сказала она, стараясь не дрожать.  – И позвольте полюбопытствовать, почему могучий маркграф лично не почтил нас своим присутствием? Или ему стыдно показать свои глаза? Или он боится, что я смогу превзойти его на поле боя?

Сэр Лука засмеялся. – Маркграф не тратит свое драгоценное время на такие мелочи! Зачем беспокоить его ради формальности.

- Мелочи? Разве я не очень важна? Он же хотел, чтобы я стала его женой, - возразила Айла, ее лицо при этом покраснело.

Красный рыцарь прыснул усмешкой. – Если вы считаете важным быть одной из его шлюх, но с золотым кольцом на пальце. Не смешите меня и не льстите себе.

Красное лицо Айлы внезапно стало белым. Это не было простым подшучиванием. Он говорил серьезно, каждое сказанное слово.