— Ничего, нам есть что им предложить, господин…
— Бен Нартико, — представился молодой еврей.
— Судя по имени, вы наполовину то ли араб, то ли испанец?
— Можно и так сказать, месье…
— Маркиз де Сартен.
— Вы корсиканец?
— Да, господин Нартико. Мы с моим верным Рокко оба островитяне. Он с Сардинии. Смотрите, они приближаются! Проклятье! Погодите, сейчас я вас…
С этими словами маркиз выстрелил из револьвера. Молодой еврей поддержал его огнем из пистолета.
— Отлично стреляет израильтянин, — пробасил Рокко, увидев, как один из нападавших крутанулся вокруг своей оси и рухнул на землю.
Толпа ответила столь мощным залпом, что трое осажденных вынуждены были присесть. Марокканцы, похоже, решили взяться за дело всерьез. Пули засвистели, глухо застучали по стенам и деревянной стойке, выбивая куски штукатурки и щепки.
Нападающие, сбившись в кучу, подбирались к кофейне, подбадривая себя криками. Решили, наверное, во что бы то ни стало добраться до трех кафиров, посмевших бросить вызов целому городу.
— Господин де Сартен, — произнес юноша, — настал наш последний час.
— У меня еще три патрона, — хладнокровно ответил маркиз.
— Я пока вообще ни одного из своих не потратил, — прибавил Рокко.
— Итого — минус восемь негодяев.
— А мои кулаки, хозяин? О них вы позабыли?
— Но их же там тысяча! — вскричал еврей. — У вас найдутся кинжалы?
— Найдутся. И мы ими воспользуемся, будьте покойны.
— Следовательно, у нас вполне хватит… Что это еще за шум? Не стук ли копыт?
В самом деле, сквозь многоголосый гомон донеслось ржание лошадей и по мостовой загрохотали подковы. Послышались повелительные крики:
— С дороги! С дороги!
— Похоже, помощь подоспела, — сообщил Рокко, выглянув наружу. — Толпа расступается перед всадниками.
— Выходит, здешний душка-наместник решил наконец вмешаться? — предположил маркиз. — Еще чуть-чуть, и уже ничто не спасло бы наши шкуры, а заодно — и шкуры его подданных. Представляю, что сейчас здесь начнется.
— Ничего, что нельзя будет решить золотом, — сказал Бен Нартико. — Если позволите, я вручу им его от вашего имени.
— От таких щедрых предложений грех отказываться. Сейчас у меня в кармане ни луидора, но потом я верну вам долг.
— Господин маркиз! — воскликнул Бен Нартико. — Это я у вас в неоплатном долгу!
— А он совершенно не похож на других евреев, — пробормотал себе под нос Рокко. — Неплохой, должно быть, парнишка.
Между тем всадники, разогнав собравшихся древками копий, остановились перед кофейней. Их было около трех десятков, все высокие, статные и черные, как вакса. Лучшие, самые надежные марокканские войска комплектуются из негров, которых в цепях приводят из африканских джунглей. Они не колеблясь пускают в ход оружие против местных жителей: мавров, арабов и евреев.
На стражниках были просторные голубые или красные кафтаны, белые накидки и остроконечные фески. На ногах — желтые кожаные бабуши с очень длинными двузубыми шпорами.
Лошади под тяжелыми седлами были коренасты, яркоглазы, с немного сплющенными лбами. Красивые, поджарые, быстрые как ветер и выносливые животные.
Во главе отряда гарцевал очень смуглый, чернобородый вельможа весьма важного вида. Наряд его составляли белая чалма, короткие штаны, желтые сапоги и невероятной красоты голубой уазроц из невесомого шелка, расшитого золотом.
Маркиз мигом узнал всадника:
— Наместник! Какой любезный месье, прибыл самолично!
— Любезный или перепуганный? — усмехнулся Рокко. — Держу пари, он, словно наяву, увидел французские и итальянские броненосцы, бороздящие песчаные волны Сахары.
— Точно! — захохотал маркиз. — Приплывшие разнести в пыль его город.
Сардинец мигом раскидал баррикаду. Наместник приблизился. Увидев маркиза, выходившего с револьвером, он нахмурился и заставил коня попятиться.
— Не бойтесь, ваше превосходительство, — успокоительно произнес корсиканец.
— Что вы тут натворили, если против вас ополчился весь город? — вопросил с сильным акцентом наместник. — Неужто забыли, что вы не просто чужестранцы, но христиане?
— Вините во всем ваших подданных, ваше превосходительство. — Маркиз сделал вид, будто возмущен до глубины души. — Иностранцам запрещено ходить по улицам Тафилалета? Во Франции или в Италии может спокойно прогуливаться любой иностранец. Даже марокканец, если вам угодно.
— Вы убили троих горожан.
— Не мог же я позволить им прикончить моего слугу!
— Мне доложили, что речь не о слуге, а о грязном еврее.