Обвела взглядом помещение, отметив, что не только мой стол с компьютером и шкаф для бумаг стали мне родными за этот неполноценный год, но и само это светлое помещение с расставленными цветами по углам стали мне родными. Прощаться не хочется совершенно. Я так радовалась, когда меня взяли в это агентство на роль секретаря, что ходила целый месяц и глупо улыбалась и даже не такая уж большая первая зарплата не огорчила меня, потому что после того как вылетела с последнего курса института из-за одного единственного хвоста, не думала, что смогу устроиться на нормальную работу. А она мне была нужна. Родители, проживающие в деревни, собрали мне денег на учёбу и отправили в город и к своему великому стыду я так и не смогла им признаться, что не нашла общий язык с преподавателем, а на взятку у меня денег не было. Я рассчитывала отработать год, накопить денег и попробовать восстановиться. Но теперь либо планам моим не суждено сбыться, либо надо в срочном порядке искать другую работу. Если уж Петра Степановича понизили, а он, несмотря на то, что являлся истинным засоней, отрадно принимался за свою работу и у него всегда и во всём был порядок, то про меня и говорить нечего.
Мой бывший шеф пулей вылетел из своего бывшего кабинета, отчего бумаги на моём столе всколыхнулись и несколько ничем не закреплённых листков упало под стол. Я нагнулась за ними и словно кожей почувствовала изменение температуры в помещении.
Вздрогнув начала подниматься, зацепившись за крышку стола, стукнулась.
Раньше шеф над этой моей особенностью собирать косяки посмеивался, и я улыбалась в ответ, а вот теперь поднять взгляд от дорогих идеально натёртых ботинках было страшно. Попыталась придать лицу самое спокойное выражение и не смело подняла глаза. Главный стоял, облокотившись на косяк двери и сложив руки на груди. И мрачно на меня смотрел. Появилось нестерпимое желание подняться из — за стола, подойти к нему и склонить свою голову, признавая власть.
Только вот пока ещё моё тело меня слушалось и с катушек вроде бы не окончательно слетела, так что я осталась на месте и поинтересовалась.
— Вы что-то хотели Ксандр Генрихович?
— Статистику продаж за последний год по месяцам и общую выгрузку.
Время у вас до вечера, мира.
Я вздрогнула и сбилась с ответа, услышав такое знакомое и непонятное обращение, что слышала каждую ночь.
— Ч-что вы сказали? — удивлённо переспросила, заикнувшись.
Меня одарили хмурым взглядом, но повторили.
— Вечером я жду от вас статистику, Арина Сергеевна. Вам всё понятно?
— Д-да. — Подтвердила и ещё и головой махнула, думая только о том, что теперь у меня кажется ещё и слуховые галлюцинации начались.
Всё то время пока пальцы нервно и торопливо стучали по клавиатуре, я пыталась восстановить внутреннее равновесии или хотя бы немного прийти в себя. Самоконтроль дал большую трещину, что словно змейкой проползла по каменной стене, разделяя её надвое. Руки не дрожали, но наспех подхваченные бумаги из принтера выпали из них, рассыпаясь по керамической плитке. Я стала их собирать, закусив губу, и вздрогнула, когда мои спешащие руки перехватила ухоженная женская рука с короткими красными ногтями. Иришка. Тяжело вздохнула, готовясь либо к очередной сплетне, либо к тщательному допросу.
На самом деле женщину зовут Ирина Викторовна, и она была нашим менеджером по продажам. Хорошая особа, внимательная и чуткая к проблемам окружающих, старше меня на несколько лет, но она имела одну пренеприятную черту.
— Это правда, да? Правда?
— Что правда? — с благодарностью приняла часть собранных ею бумаг, хотя проще было их собрать одной, чем пытаться избавиться от её внимания.
— То, что Петра Степановича понизили, и то, что у тебя теперь новый шеф-красавчик и из-за него ты нашего Игорька отшила. — Выпалила она на меня свои предположения.
Надо же, как оперативно, всего — то три рабочих часа прошло. Да я даже на обед идти не собиралась, чтобы меня ни о чём не расспрашивали. А тут на тебе, сама Иришка заявилась.
— Петра Степановича понизили. Игоря отшила ещё неделю назад. Главный, действительно красавчик. — Покорно согласилась и поплелась к столу.
Сейчас только бумаги в файлики вставлю, в папку закреплю и…
— Риш, ты чего? — удивилась она моей неразговорчивости. — Мы же все свои люди. Помнишь я тебе про Анжелку с первого этажа рассказывала…
— Ир, а у тебя случаем валерьяночки нет? — Перебила её, пока она не стала мне перечислять все сплетни, которыми со мной поделилась, а я такая нехорошая новости зажала.