Маклин уставился на него, в то время как одни пожарные начали соединять шлангами помпу с ближайшей цистерной пожарной охраны, а другие заняли свои места у ручек насоса. Было очевидно, что они не смогут спасти Колледж, но смогут спасти здания, примыкающие к нему, если смогут достаточно быстро накачать на них достаточно воды.
— Конечно, дело не дошло до того, что люди готовы убивать друг друга так легко и непринуждённо! — воскликнул доктор.
— Вы думаете, нет? — Мерлин приподнял бровь, но его глаза были жёсткими. — Возможно, вы припомните тот факт, что менее трёх пятидневок назад они пытались убить архиепископа Мейкела в нефе его собственного собора?
— Ну да, конечно, это было, но ведь он же архиепископ! Если кто-то может быть логичной целью — предполагая, что может быть какая-то причина для чего-то подобного — очевидно, это должен быть он. Но убивать кого-то вроде меня? Ничего из себя не представляющего? Словно это не больше, чем прихлопнуть муху? Конечно же, нет!
— Если до этого ещё не дошло, то скоро дойдёт. — Глубокий голос Мерлина был резок, как треск ломающегося камня. — И вы едва ли «ничего из себя не представляете», доктор! Я соглашусь с вами, что кто бы не устроил этот конкретный пожар, вероятно, не думал об убийстве, но не потому, что они не подумали, что ваше убийство стоит того. Я всего лишь сомневаюсь, что они могли понять, что такая возможность вообще существовала. Сколько людей за пределами Колледжа знают, что вы проводите здесь эти часы?
— Не очень много, — признался Маклин, отворачиваясь от собеседника, чтобы снова взглянуть на языки пламени.
— Тогда, вероятно, наш друг с огнивом тоже не знал об этом. Он, наверное, думал, что здание в это время ночи будет пустовать.
— Я полагаю это заставит меня чувствовать себя немного лучше, — сказал Маклин уныло. — Но если кто-то хотел уничтожить Колледж, то он преуспел. Все наши записи, все наши документы, вся наша работа находились в этом здании, сейджин Мерлин. Всё пропало, понимаете?
— Записи и документы, да, доктор. — Маклин повернулся, чтобы ещё раз взглянуть на Мерлина, поражённый мягкостью, внезапно прозвучавшей в голосе гвардейца. Мерлин оглянулся и слегка пожал плечами. — Записи могут пропасть, но умы, которые написали, изучали, или работали с ними, по-прежнему здесь.
— Наверное, мы не сможем воссоздать всё это…
— Наверное нет, но, по крайней мере, вы можете с этого начать. И, если вы позволите мне сказать, что вам действительно нужно — так это найти себе молодых людей с таким же мышлением. Заинтересовать их. Дать им точки отсчёта и некоторое направление, а затем отойти на шаг и посмотреть, что получится. Вы можете быть удивлены. И, по крайней мере, вы знаете, что Кайлеб готов открыто вас поддерживать и финансировать. Позвольте ему это, доктор. У вас слишком много работы по восстановлению, чтобы беспокоиться ещё и о независимости от Короны, которая могла быть так важна сорок лет назад.
Маклин уставился на него, слушая насмешливый рёв горнила, поглощавшего труд его жизни. Изолирующий эффект от шока и первые признаки горя уже начали рассеиваться, и, увидев зловещие отблески пламени в глазах Мерлина, он понял почему. Их вытеснило другое чувство — ярость. Грубая, жаждущая крови ярость. Такая, какую он прежде никогда не испытывал.
— Да, доктор, — сказал капитан Атравес, кивая так, словно мог читать мысли Маклина. — Что бы ни случилось, вы не можете позволить этим людям, — он указал на бушующее пламя, — победить, не так ли?
Епископ Милц Хэлком наблюдал за дополнительными пожарными помпами, пробирающимися по городским улицам. Несмотря на поздний час, бурлящий поток багряного пламени и непроглядно-чёрного дыма вызвал на улицах изрядные толпы народа. Многие из зрителей спешили вперёд, чтобы помочь пожарным в борьбе с огнём, хотя всем уже было ясно, что сам Королевский Колледж уже обречён. Большинство просто с благоговением таращилось на огненную катастрофу. Тем не менее, должно пройти не так уж много времени, прежде чем они точно выяснят, как начался пожар, и Хэлком удовлетворённо кивнул самому себе.
Всё, что требовалось верным сынам Матери-Церкви — это небольшое руководящее начало, небольшая подсказка, чтобы указать путь для их возмущённой веры, чтобы нанести ответный удар по мерзости раскольнической ереси так называемой «Черисийской Церкви».