— Проблема в том, что для того, чтобы НОИП мог взаимодействовать с человеческими созданиями, эти создания должны иметь необходимые имплантаты. — Они посмотрели ещё более растерянными, и он вздохнул. — Думай об этом как… о штуцере водяного шланга, вкручиваемого в борт одной из водяных барж, которые начальник порта использует для пополнения судовых резервуаров с водой. Это очень, очень маленький… механизм, за неимением лучшего слова, который должен быть хирургически имплантирован в кого-то, прежде чем он сможет подключиться к НОИП. Шань-вэй имела возможность переобучить Жерно и остальных, потому что все «Адамы» и «Евы» уже имели такие имплантаты. Каждый человек на Старой Земле получал их вскоре после рождения. В то время как, никто здесь, на Сэйфхолде, таких не имеет. Так что без чего-то, к чему можно прикрепить «шланг», я просто не могу влить знания в ваши головы.
— Мне невероятно жаль слышать это, — сказал Маклин. Мерлин взглянул на него, и доктор немного резко усмехнулся. — Перечитывать тексты, которые ты скопировал для меня, Мерлин, достаточно волнующе. Иметь такое же знание, ставшее мне доступным «магическим образом», было бы ещё чудеснее. И это, к тому же, сэкономило бы так много времени.
Мерлин усмехнулся. Маклин находился в процессе проведения революционных изменений в математике Сэйфхолда. Должно было пройти ещё некоторое время, прежде чем он будет готов к публикации, потому что в данный момент он был занят чтением трудов не только Ньютона, но и нескольких его современников — и последователей — для себя. Каким бы блестящим он, несомненно, ни был, это было огромное количество теории и информации, которое нужно было впитать, и задача её перевода в его собственные слова, так что всё это казалось родной сэйфхолдийской разработкой, а не чем-то, что пришло из «тёмного знания Шань-вэй», вероятно, займёт всю его оставшуюся жизнь… а потом ещё немного. Его дискомфорт от того, что он выдавал гигантскую работу, проделанную другими, за свою собственную, был очевиден, но, по крайней мере, он, казалось, смирился с тем, что у него нет выбора.
— Я не сомневаюсь в том, что это было бы так, — сказал Мерлин. — К сожалению, мы не можем этого сделать.
— Ну, вот и всё, — философски сказал Кайлеб. Все остальные посмотрели на него, и он криво улыбнулся. — Три страйка, и аут, — добавил он.
— Я не думаю, что это совершенно честный взгляд на вещи, Кайлеб, — мягко сказал Стейнейр. — Ни один из них не был настоящим страйком, ты же знаешь.
— Можешь называть их как тебе нравится, Мейкел. Для меня это были страйки. С другой стороны, — Кайлеб вытолкнул себя из своего кресла, — это не обязательно ужасная вещь. В конце концов, если я только что вылетел из игры, то с моей стороны будет разумным отправиться в душевую. И, — он лукаво улыбнулся, — в постель. Если уж я не могу рассказать Шарлиен всё, что хотел бы ей сказать, то, по крайней мере, я могу ясно дать ей понять, как сильно буду скучать по ней, пока меня не будет.
IV
Залив Фирейд,
Королевство Дельфирак
— Они что?
Сэр Вик Лакир резко выпрямился в кресле, уставившись на очень молодого офицера на дальней стороне своего стола. Лейтенант Черинг стал довольно частым посетителем в кабинете Лакира после кровавого августовского фиаско, случившегося здесь, в Фирейде, потому что он отвечал за писцов Лакира и передачу сообщений. За последние два с половиной месяца частота обмена сообщениями стала гораздо большей, и мало что из него было приятным. На самом деле, Лакир был более чем удивлён, что он не только всё ещё продолжал командовать гарнизоном Фирейда, но и фактически получил повышение, когда этот гарнизон был усилен за счёт предоставления артиллеристов для его батарей. Он не был уверен, означает ли это, что король Жамис понял, что это не его вина, но он был уверен, что его всё ещё могут уволить, если этого потребует Церковь. Что, учитывая тот факт, что именно кровожадные инквизиторы Церкви по-настоящему спровоцировал резню, было вполне возможно.
Однако, это стало менее вероятным, когда Церковь объявила свою версию того, что здесь произошло. Лакир не знал, был ли он больше возмущён или взбешён этой откровенной ложью, но одной из причин его гнева так же было то, что он не мог полностью избавиться от чувства благодарности. Возложение всей вины на черисийских жертв, а не на кого-то конкретного — особенно на Инквизицию — здесь, в Фирейде, отвлекло от него, по крайней мере, часть накала. Ещё его поразило, по крайней мере поначалу, как много людей, живущих прямо здесь, в Фирейде, действительно поверили в версию Церкви. Когда он впервые понял, что это так, Лакир был вынужден напомнить себе, что всё это произошло посреди ночи, и первое, что кто-либо в Фирейде — за исключением его собственных подразделений и Инквизиции — в тот момент узнал об этом, были внезапные залпы орудийного огня в гавани.