«И будь честной, Шарлиен», — подумала она, — «с самого начала ты бы предпочла быть союзником Черис, чем обнаружить себя «союзником» Гектора и Нармана. Если бы ты думала, что у Хааральда есть хоть один шанс выжить, ты бы предложила ему союз, и ты знаешь это. И это настоящая причина почему мы приняли «подарок» Кайлеба, когда он вернул наши галеры. И, это же — настоящая причина, по которой ты позволила ему послать Тирнира в Черайас. Какая-то часть тебя, всё ещё предпочитает Черис Гектору, не так ли? И, в конце концов, возможно, у Кайлеба есть шанс выжить — возможно, даже победить».
Она наблюдала, как галеоны, которые предоставили шанс для этой победы, степенно двигались к месту, где они должны были встать на якорь, и задавалась вопросом, что граф Серой Гавани должен сказать ей после того, как проделал весь этот путь.
Это был третий визит Рейджиса Йеванса в Черайас, хотя обе его предыдущих поездки были сделаны в качестве офицера Королевского Черисийского Флота, а не Первого Советника Королевства. Первые советники, в конце концов, никогда не покидают дом. Именно поэтому у королевств были бедолаги, именуемые «послами», путешествующие вместо первых советников, в то время как те слишком заняты, а их обязанности слишком важны, чтобы они могли мчаться как зайцы на поиски донкихотских приключений.
«Конечно, они слишком заняты!» — фыркнул он про себя. — «Как бы иначе ты оказался здесь, да, Рейджис?»
Его губы дёрнулись было в усмешке, но он сурово подавил внешнее проявление улыбки, так как шёл за мажордомом по коридору дворца. Как бы не была любезна Шарлиен, это не означало, что он видел что-то смешное в её согласии встретиться с ним. В особенности потому, что она согласилась встретиться с ним наедине, только в сопровождении своего первого советника. И особенно не потому, что послание о его визите она получила всего пятидневку назад, учитывая на каком небольшом расстоянии он был от курьера, вёзшего это послание.
«Во многих отношениях, Кайлеб похож на своего отца, но у него есть свой собственный неповторимый стиль… и слишком много энергии для такого старика, как я», — подумал Серая Гавань. — «Я начинаю понимать, что же Мерлин и Доминик пытались рассказать о попытке присматривать за ним в море. Он на самом деле не такой… импульсивный, каким он иногда кажется, но Мерлин прав. Учитывая, что к любой проблеме может быть два возможных подхода, он всегда будет выбирать более дерзкий. И как только примет решение, то не будет терять времени?»
У короля могли быть и более худшие черты, особенно если он сражался в битве за выживание.
Но это заставляло идти с ним в ногу, и не отставать.
Мажордом чуть замедлился, и посмотрел через плечо на черисийца с лицом, тщательно обученным скрывать какие-либо следы того, что его владелец мог подумать о решениях своего монарха, а затем свернул в последний раз и остановился.
Перед дверью стояли два сержанта-гвардейца, одетые в серебряный и королевский синий цвета Чизхольма, и выражение их лиц было не столь нейтральным, как у мажордома. Они явно отражали существенные сомнения по вопросу, стоит ли допускать первого советника королевства, чей флот только что пустил на дрова значительную часть чизхольмского флота в приёмную их королевы. Тот факт, что им было приказано оставаться вне приёмной, не делал их счастливее, а то, что им было строго запрещено обыскивать Серую Гавань или пытаться изъять у него какое-либо оружие, делал их ещё более несчастными.
Граф прекрасно понимал, что они должны чувствовать в данный момент. На самом деле он глубоко сочувствовал им в этом, и быстро принял решение.
— Одну секунду, пожалуйста, — сказал он, остановив мажордома за мгновение до того, как тот постучал в полированную дверь. Мажордом выглядел удивлённым, и Серая Гавань криво улыбнулся. Затем он осторожно приподнял перевязь своего меча над головой и передал ножны с оружием ближайшему от него гвардейцу. Глаза чизхольмца чуть расширились от удивления, когда он принял его, после чего Серая Гавань отцепил и отдал ему кинжал с пояса.
Выражение лиц гвардейцев изменилось, когда он добровольно отдал клинки, которые им было запрещено у него изымать. Они всё ещё не выглядели обрадованными от самой идеи этой встречи, но старший из них глубоко поклонился ему, благодаря его за эту уступку.
— Благодарю вас, милорд, — сказал он, после чего выпрямился и лично постучал в дверь.
— Прибыл граф Серой Гавани, Ваше Величество, — объявил он. — Тогда сделай одолжение, впусти его, Эдвирд, — ответило музыкальное сопрано, после чего гвардеец открыл дверь и отступил в сторону.