Мантейл ещё раз кивнул, с выражением истинно благородной решимости.
— Ты прав, Стив. Ты прав. — Он протянул руку и сжав его плечо, постоял так несколько секунд, а затем выдохнул.
— Ты прав, — повторил он, — и я обещаю, что не забуду этого, если когда-нибудь наступит время, и я буду в состоянии вознаградить тебя должным образом. А пока что, думаю, я спущусь вниз. Сейчас, — улыбнулся он мрачновато, — пейзаж меня почему-то не очень радует.
— Чёрт побери этого бесхребетного ублюдка! — сплюнул Милц Хэлком, наблюдая, как топсели «Южного ветра» скрываются в тёмно-синих водах залива.
Он стоял у верхнего окна «Серого Корабля», не слишком процветающей таверны на окраине городка Хант. Её расположение и общий обветшалый вид совсем не способствовал увеличению торговли. Но по крайней мере она была в стороне от стрельбы, которую он слышал, что означало, что последние наёмники Тадейо Мантейла пытаются покинуть город. Это было самое мягкое, что он мог сказать про это… и, в данный момент, он не мог сказать ничего больше о своём государстве, если он хотел быть честным. Очень немногие люди узнали бы в нём могущественного епископа Милца, если бы увидели его. Его пышная, тщательно подстриженная борода исчезла, яркое серебро его висков было замазано краской, а простая одежда, что сменила изысканно скроенную рясу, больше подошла бы лишь умеренно преуспевающему фермеру или, может быть, мелкому торговцу.
— Конечно, мы уже как пятидневку знаем, что это должно было произойти, — заметил гораздо более молодой человек, стоящий рядом с ним. Отец Алвин Шумей походил на личного помощника епископа Бухты Маргарет ещё меньше, чем Хэлком на епископа. — С самого начала было очевидно, что единственный, кому хранил верность Мантейл — это он сам.
— И это должно заставить меня чувствовать себя лучше? — зарычал Хэлком. Он оттолкнулся от окна, повернувшись спиной к убегающему галеону, и уставился на Шумея.
— Не «лучше», милорд. — Шумей действительно смог улыбнуться. — Но Писание напоминает нам, что лучше смотреть правде прямо в глаза, чем тешить себя иллюзиями, даже во имя Господа.
Хэлком на мгновение взглянул на него, после чего плечи взбешённого маленького епископа чуть расслабились, и он изобразил гримасу, в которой был отдалённый намёк на ответную улыбку.
— Да, это действительно так, — признал он. — И я полагаю, что мне нужно постоянно напоминать себе, что избавление от заблуждений — это то, что получается у тебя лучше всего, даже если это делает тебя невыносимым молодым выскочкой.
— Я стараюсь милорд. Выполнять полезное дело, я имел в виду… а не быть невыносимым.
— Я знаю, Алвин. — Хэлком легонько похлопал его по плечу, затем глубоко вздохнул, пытаясь отвлечь свои мысли от гнева и прийти в более продуктивное состояние.
— То, что Мантейл наконец-то окончательно решился и сбежал, немного упростит наши собственный планы, — сказал он. — Заметь, я не сказал, что улучшит, только упростит.
— Простите меня, милорд, но, боюсь, я не понимаю, как в эти дни что-то может быть «просто».
— Проще — не тоже самое, что просто, — обнажил зубы в короткой усмешке Хэлком, — С другой стороны, больше не нужно думать о том, что если Мантейл не думает стоять и сражаться, то и мы тоже не можем. Не здесь и не сейчас.
Глаза Шумея чуть расширились от удивления. Упорство Хэлкома в том, что они могли бы каким-то образом построить крепость для истинной Церкви, здесь, в своей епархии, было твёрдо как камень. Зажигательные проповеди, которые он проповедовал в соборе Ханта, были сосредоточены одновременно на их ответственности и способности сделать это.
— О, не смотри так удивлённо, — почти выругался Хэлком. — Надежды удержать Кайлеба и этого проклятого предателя Стейнейра никогда и не было. Если бы я хоть раз признался в этом, думаю, Мантейл исчез бы ещё раньше. И хотя никакой надежды не было, всё равно был хотя бы шанс… пока Мантейл не сбежал. Но как ты сам только что отметил, нет смысла обманывать себя, когда реальность бьёт нас по лицу. Ни у кого другого из дворян в епархии нет хребта, чтобы встать против Кайлеба, даже если… хотя бы предположить, что хоть кто-то хотел бы это сделать. А, по чести говоря, большинство из них и не хотят. В этом отношении, по крайней мере, две трети из них, скорее всего согласны с ним, чёртовы ублюдки. По крайней мере, они выберут лёгкий путь и дадут ему всё, что он захочет. Вероятно, они полагают, что если — когда — Мать-Церковь, в конце концов, разобьёт его, они смогут заявить, что они пошли на это под давлением форс-мажорных обстоятельств, несмотря на их глубокое и сердечное неприятие его отступничества. Мантейл был единственным из них, кто не мог достичь компромисса с Кайлебом, даже если бы он хотел… предполагая, что кто-нибудь каким-то образом смог бы прибавить ему мужества, чтобы стоять и сражаться. Вот настоящая причина, почему мы с тобой стоим на якоре здесь в Ханте, после битвы в заливе Даркос.