Его пример устыдил Динниса, в особенности из-за презрения, которое Диннис когда-то испытывал к пастырской «простодушности» подхода Кахнира к его епископским обязанностям.
«Я мог бы чему-то у него научиться, если бы только потрудился слушать. Ну, я всё ещё могу научиться чему-нибудь, ведь Писание учит, что истинное знание и понимание никогда не приходит слишком поздно, чтобы принести пользу человеческой душе».
Он открыл Писание на одном из отмеченных отрывков из девятого стиха пятнадцатой главы Книги Лангхорна.
«Что за польза будет человеку, если он приобретёт всю мощь мира, но потеряет свою душу? И как много он заплатит, сколь много золота он получит, в обмен за свою душу? Поразмышляйте об этом, ибо кто стыдится учений, которые Бог послал через руку мою, того человека я тоже устыжусь в тот день, когда он предстанет перед Богом, который сотворил его, и я не буду ни протягивать руку свою в качестве щита его, ни говорить за него на этом страшном суде».
«Это», — подумал он, — «отрывок, над которым Жаспер Клинтан мог бы с пользой провести в раздумьях несколько часов».
Он переворачивал страницы книги, прислушиваясь к хрустящему шелесту тонкой, дорогой бумаги. В этой книге было так много всего, что ему не хватило бы времени, чтобы обдумать всё, как оно того заслуживало. Но некоторых вещей в ней не было.
Он достиг конца Книги Чихиро. По древней традиции, между Чихиро и началом Хастингса всегда была пустая страница, но в копии Писания Динниса пустой страницы не было. Больше не было, во всяком случае.
Он провёл указательным пальцем по стыку между напечатанными страницами, почувствовав неровность, там, где когда-то была вырвана эта пустая страница, затем глубоко вздохнул и снова закрыл книгу.
Он откинулся на спинку и задумался, получила ли Адора какое-нибудь из его писем. Он думал написать другим своим бывшим друзьям и членам семьи, но решил, что не стоит. Никто из них не решился подражать Кахниру, и никто из них не сказал больше в его защиту. Едва ли это было неожиданно, учитывая выдвинутые против него обвинения и личность его обвинителя, но это не уменьшило его чувства покинутости. Однако, причиной по которой он решил не писать им, было совсем не это.
Бросили они его или нет, они всё ещё были его семьёй, и он знал, что каждое слово в каждом письме, которое он мог написать, будет тщательно изучено инквизицией. Учитывая, что весь Храм охватила почти что паника с тех пор, как новость о сокрушительных морских победах Черис — а в последствии, письмо Стейнейра Великому Викарию — достигла Зиона, Клинтан будет искать новых жертв. Алкать ещё крови, чтобы успокоить своих собратьев-викариев. Диннис не собирался помогать ему представлять других членов своей семьи на эту роль, просто из-за какого-то неосторожного слова, какой-то фразы, которая могла быть вырвана из контекста, из его письма.
Но он надеялся, что, хотя бы одно из его писем дошло до Адоры. Он сомневался, что хоть одно из них дошло, независимо от того, что ему могли обещать Инквизиторы. В конце концов, какое обещание могло быть обязательным перед еретиком-вероотступником? Человеком, который был осуждён — а Диннис был осуждён задолго до любого официального процесса — за продажу своего покровительства самому отродью Шань-вэй? Преднамеренно лгавшего Совету Викариев и Великому Инквизитору, чтобы скрыть свои грехи и ещё больше грехов, практикуемых еретиками и богохульниками его падшего архиепископства? С какой стати любое из его писем должно было дойти до кого-то?
Они взяли их все, наверное, чтобы вручить их адресатам и как-то использовать против него, или просто избавиться от них, так и не передав. И они не давали ему бумаги ни для чего, кроме как написать эти письма. Но они так и не поняли, что у него был другой источник бумаги. Ещё они так и не заподозрили, что Жасин Кахнир был не просто посетителем. Архиепископ Ледяного Сердца очень тихо вызвался передать его сообщения.
Сперва Диннис заподозрил какую-то сложную ловушку, организованную Инквизицией. Эта мысль задержалась, наверное, секунд на тридцать, прежде чем он понял, насколько она абсурдна. Потом он начал беспокоиться о том смертельном риске, на который Кахнир пошёл ради него, и он повернулся к архиепископу с улыбкой, которая, как он надеялся, сказала ему, какое невыразимое чувство благодарности он почувствовал.
Но затем, когда он изучал Писание свежим взглядом, и особенно, когда он внимательно изучил разделы «Озарений», написанные Великим Викарием Эврихардом, он понял, что это было не так просто. Не просто проблемой переноса Кахниром писем, которые могли как-то служить собственным потребности или целям Динниса.