Но она не смогла этого сделать. Не стала. Она осталась до самого конца, и как она и сказала Анжелик, она знала, что сказать своим сыновьям. Его сыновьям.
«Сыновьям», — подумала она, — «которые никогда не должны стыдиться своего имени. Не сейчас — и никогда впредь. Никогда, после того, что произошло».
Впервые за очень много лет, белошвейка, известная как Эйлиса, испытывала глубокую, неистовую гордость за мужчину, за которого она вышла замуж, и чью мучительную смерть она видела, чтобы засвидетельствовать её перед своими сыновьями и историей.
IX
Зал Большого Совета,
Дворец королевы Шарлиен,
Город Черайас,
Королевство Чизхольм
Когда королева Шарлиен и Барон Зелёной Горы вошли в зал Совета, там ощущалось явное напряжение.
На то было несколько причин. Во-первых, каждый член Королевского Совета знал, что Первый Советник Черис был почётным гостем во дворце уже более двух с половиной пятидневок, несмотря на такую незначительную техническую деталь, как состояние войны, которое всё ещё имело место быть между двумя королевствами. Во-вторых, хотя с самого момента прибытия Серой Гавани по всему Черайасу витали всевозможные слухи, их монарх не счёл нужным поделиться ни с кем — кроме возможно Зелёной Горы — что же она обсуждала с черисийским первым советником. В-третьих, высокомерное требование епископа-исполнителя У-Шай Тяна от имени Рыцарей Храмовых Земель взять под стражу и передать ему Серую Гавань было вежливо, но твёрдо отвергнуто. И в-четвёртых… в-четвёртых, их стройная тёмноволосая королева решила носить не простую каждодневную диадему, а корону королевства Чизхольм.
Шарлиен в полной мере осознавала эту напряжённость. Она ожидала этого, и в какой-то мере сама это спровоцировала. Политика, которую она вела уже много лет под тщательной опекой Зелёной Горы, была, по крайней мере, наполовину вопросом правильного поэтапного управления. И чем выше были ставки, тем более важным становилось управление.
Особенно это касалось дяди Биртрима, сидящего рядом, подумала она грустно, когда подошла к по-королевски искусно изукрашенному резьбой креслу во главе огромного овального стола. Она задержала свой взгляд на Биртриме Вейстине, герцоге Халбрукской Лощины, командующим Королевской армией… и единственном брате её матери.
Она села в своё кресло и повернула голову, посмотрев на мужчину средних лет в зелёной рясе и коричневой шапочке с кокардой старшего священника.
Карлсин Рэйз стал духовником Шарлиен через несколько месяцев после того, как она взошла на трон. Учитывая её молодость, не она выбирала его для себя, но он всегда превосходно справлялся со своими обязанностями. И хотя он должен был осознавать опасения своей молодой правительницы по поводу нынешнего руководства Церкви, он никогда не заострял на них внимания. Она надеялась, что не собирался заострять и сейчас, но была не так уверена в этом, как бы ей хотелось. C другой стороны, его выражение было удивительно безмятежным для духовника, чья подопечная не рассказала ему ничего из того, что побудило первого советника королевства, которое восстало против его руководства, говорить с ней так искренне. Или не стала обсуждать свои мотивы, из-за которых епископ-исполнитель Святой Матери-Церкви не мог взять в плен названного первого советника.
— Отче? — позвала она негромко.
Одно или два мгновения Рэйз смотрел на неё, затем слегка улыбнулся, поднялся и оглядел лица советников Шарлиен, сидящих вокруг стола.
— Давайте помолимся, — сказал он и склонил голову. — О Боже, что послал Архангелов Своих, дабы научить людей истинной воле Твоей, мы просим Тебя ниспослать благодать Твою нашей возлюбленной Королеве и людям, собравшимся в этом месте сейчас, чтобы услышать её волю, засвидетельствовать её и дать ей совет. В эти трудные времена, Ты и Архангелы остаётесь последним прибежищем, последней надеждой всех добродетельных мужчин и женщин, и потому никакая другая помощь более не нужна. Благослови раздумья Королевы нашей, даруй ей мудрость выбрать правильное из всех тех сложных решений, что лежат перед ней, и даруй ей спокойствие через понимания любви Твоей и наставление. Во имя Лангхорна, аминь.
«Ну, это было очень обнадёживающе», — подумала Шарлиен, присоединившись к другим членам своего совета и осеняя себя «скипетром» Лангхорна. — «С другой стороны, он тоже не плясал от радости, не так ли»?
Она подождала, когда Рэйз усядется обратно, а затем обвела лица мужчин, сидящих за столом, взглядом, который предупреждал их, что сегодня она не в настроении терпеть несговорчивость. Она почувствовала, что напряжение в зале стало ещё сильнее, когда до них дошёл смысл её послания. Она была самой молодой из собравшихся в этой зале заседаний, и при этом единственной женщиной, и поняла, что подавляет улыбку охотницы, размышляя об этом факте и реакции на её непреклонный взгляд. Некоторые из её «советников», как она знала, до сих пор полностью не смирились с тем, что у них была королева, вместо короля.