«К сожалению», — подумала она с безусловным ощущением удовлетворения, — «вместо этого, у папы с мамой была я, правда? И между нами, Мареком, мной — и дядей Биртримом — встала власть. Это была разухабистая поездка, не так ли, милорды? И конечно, вы собираетесь выяснить, насколько по-настоящему «разухабистой» она может стать ещё».
— Милорды, — сказала она через мгновение тугой тишины своим ясным и сильным голосом, — Мы вызвали вас сегодня сюда, чтобы сообщить вам о некоторых вопросах, которые Мы рассматривали в течение последних нескольких дней. Как всегда, Мы будем приветствовать ваши мудрые советы относительно решения, к которому Мы пришли.
Если зал был в напряжении до того, как она заговорила, то это было ничто в сравнении с волной, которая пробежала по её слушателям после того, как она использовала королевское Мы. Они очень редко слышали такое обращение от неё, по крайней мере сидя рядом с ней в Совете. В сочетании с её решением носить королевскую корону и формулировкой её последнего предложения, она сказала всем и каждому, что она в действительности уже пришла к решению в том вопросе, который намеревалась «обсудить» с ними.
Такое происходило уже не первый раз. Шарлиен Тейт была такой же проницательной, как и её отец, и, возможно, обладала ещё большей силой воли. Когда она обнаружила себя сидящей «на спине хлещущей ящерицы» после его смерти, она поняла, что просто не может позволить своим советникам видеть в ней ребёнка, каким она в действительности и была, когда корона приземлилась ей на голову.
История Сэйфхолда знала довольно небольшое количество правящих королев. В действительности, Шарлиен была всего лишь второй королевой за всю историю Чизхольма, а королева Исбель была низложена после всего четырёх лет правления. Это был не очень обнадёживающий прецедент, особенно после смерти короля Сейлиса, и далеко не один из его советников был готов «поруководить» его дочерью «для него». Некоторые из них, как знала Шарлиен, лелеяли надежду, что она последует по стопам Исбель. Но даже те из них, что не были готовы зайти так далеко, тешили себя надеждой, что она выйдет замуж за кого-то — за них самих, или одного из их сыновей — кто мог бы обеспечить необходимое мужское руководство, в котором она, несомненно, по их мнению, нуждалась.
«Ну, милорды», — подумала она с каким-то мрачным развлечением, наблюдая за тем, как они с разной степенью успеха пытались скрыть своё потрясение от того, что она только что сказала им, — «я получила от Марека столько «мужского руководства», сколько мне было нужно, не так ли»?
Именно Зелёная Гора был тем, кто предупредил скорбящего ребёнка, только что потерявшего отца и унаследовавшего корону, что она должна выбрать между номинальным правлением и управлением. Уже тогда, не смотря на её собственное чувство сокрушительной потери, она была достаточно взрослой, чтобы понять, что ей сказал первый советник, и у неё абсолютно точно не было намерений позволить чизхольмской власти попасть в руки одного из облизывающихся великих лордов, что были готовы перехватить контроль над королевством.
И единственным способом избежать этой потенциальной разрушительной фракционной грызи было держать эти интриги под твёрдым — даже безжалостным — контролем.
Её контролем.
Некоторые из них обнаружили, что этот урок им усвоить труднее, чем другим, а самые необучаемые были исключены из состава Королевского Совета. Один из них, герцог Трёх Холмов, оказался настолько настойчив в своём нежелании признать, что «эта девочка» имела право править так, как ей хотелось, что ей пришлось удалить его из Совета с минимумом доброты и максимумом твёрдости. Когда он попытался пересмотреть её решение совершенно не правовыми методами, её армия и флот убедили его в обратном. В конце концов, он был всего лишь третьим ордером на смертную казнь, который подписала лично Шарлиен, а с его смертью распалась и фракция, которая его поддерживала.
Подписание того ордера было самым трудным, что она когда-либо делала — но она сделала это. И, с неким извращённым чувством благодарности, она знала, что всегда будет благодарна Трём Холмам. Он показал одному человеку, для которого это имело значение — самой Шарлиен — что у неё было достаточно стали в позвоночнике, чтобы сделать то, что нужно было сделать. И того, что с ним случилось, было достаточно, чтобы удержать остальных, чтобы они… переосмыслили свои позиции и признали, что королева Шарлиен не была королевой Исбель.