Внешне они могли быть неотличимы от оригиналов, но внутри было одно существенное различие.
Каждому члену личного подразделения Кайлеба была выдана его собственная пара пистолетов. Было принято решение не отвлекать значительную производственную мощность от отчаянно необходимых нарезных мушкетов, но, учитывая характер обязанностей Королевской Гвардии, Остров Замка́, Подводная Гора и Хоусмин довольно сильно настаивали на производстве достаточного количества для Гвардии. Теперь они были частью гвардейского мундира, и Подводная Гора разработал для них прочные, практичные кожаные кобуры. В целом, Мерлин от души одобрил всё это, одного, несмотря на то, что нарезные пистолеты были смертельно точными, у них всё равно оставался один существенный недостаток. При всей своей большей эффективности и надёжности, по сравнению с фитильным замко́м, кремниевый замо́к оставался уязвимым для осечек, что не было той вещью, с которой Мерлин был готов смириться, когда дело доходило до защиты жизни Кайлеба Армака.
Вот почему его пистолеты, в отличие от всех остальных на целой планете, скрывали энергетические ячейки, встроенные в их рукоятки. Когда Мерлин нажимал на спусковой крючок, курок фитильного замка падал вниз, как и предполагалось. И, в то же мгновение, электронный воспламенитель, установленный у основания пистолетного ствола, ослепительно вспыхивал. — «Так или иначе», — подумал Мерлин, — «этот пистолет будет стрелять, когда понадобится сделать это».
Он тихонько усмехнулся от этой мысли, затем засунул оба пистолета в ожидающие их кобуры, встал и подошёл к окну своей комнаты, чтобы посмотреть сквозь тьму Теллесберга, спящего под светом единственной большой луны, которую «Архангелы» назвали Лангхорном. Это была мирная картина, и на одно мгновение он почувствовал знакомую, глубоко засевшую в душе тоску по простому смертному телу из плоти и крови, которое принадлежало Нимуэ Албан. Он мог делать удивительные, чудесные вещи с помощью молекулярных схем ПИКА, его датчиков и синтетических мышц. Он мог обходиться без сна, он мог — по крайней мере, теоретически — жить буквально вечно… предполагая, конечно, что он, вообще был жив. Но он больше никогда не сможет снова узнать, что значит погрузиться в мирный, настоящий сон, зная, что он смывает усталость, которую он больше не чувствует.
Он навсегда потерял эту возможность вместе со смертью тела Нимуэ.
«Ох, перестань ныть об этом!» —сказал он себе резко. — «Ты теперь в любое время начинаешь предаваться сентиментальности вопреки тому факту, что у тебя больше не может быть кариеса!»
Эта мысль заставила его усмехнуться, и расправив плечи, он решительно отвернулся от окна, так как он снова был готов погрузиться в отчёты СНАРКов.
Глаза Кайлеба Армака открылись. Он вгляделся в темноту, а затем сел, так как в его спальне снова прозвучал решительный стук.
— Войдите! — позвал он прежде, чем кто бы это ни был, смог постучать в третий раз.
Никто не мог пройти мимо телохранителей под командованием Мерлина Атравеса, если только у них не было законной причины находиться здесь, а достоинство Кайлеба не было столь хрупким, чтобы он должен был настаивать на горах формального протокола. Он быстро поднялся с кровати и потянулся к халату, который Галвин Дейкин оставил на случай, если он ему понадобится. Он был на полпути к нему, когда дверь открылась.
— Ваше Величество.
Мерлин стоял на пороге, слегка кланяясь, и глаза Кайлеба распахнулись. Даже сейчас он не знал всего, что задумал Мерлин, но факт, что капитану Атравесу нужно было довольно много времени, чтобы делать всё, что он делал, был совершенно очевидным. И так как ему было гораздо удобнее делать это, чем бы оно не являлось, в часы темноты, ночное дежурство перед спальней Кайлеба почти навсегда отошло к лейтенанту Францу Астину, заместителю Мерлина в отряде личной охраны Кайлеба.
Что сделало неожиданное появление Мерлина… интересным.
«И я надеюсь, что всё что будет — будет „интересно”», — подумал Кайлеб, вспоминая другие полуночные сообщения, которые приносил ему Мерлин.
— Входи, Мерлин, — произнёс он громко, в расчёте на других гвардейцев, закончив надевать халат и завязывать пояс. — Закрой дверь.
— Конечно, Ваше Величество, — пробормотал Мерлин, входя внутрь и закрывая дверь за собой.
— А теперь, — сказал Кайлеб немного язвительно, когда дверь закрылась, — я полагаю, ты расскажешь, зачем ты поднял меня в середине ночи на этот раз?
— Потому что, Ваше Величество, уже не «середина ночи». На самом деле, остался всего лишь час до рассвета, и так вышло, что часы в Чизхольме на пять часов опережают нас.