— Там, сэр!
Произнесённое полушёпотом восклицание прервало его мысль, и он повернул голову от того, что молодой мичман присел на носу рядом с ним, постучал по его плечу и указал куда смотреть. Аэрли вгляделся в указанном направлении, напрягая свои более старые, менее острые глаза, затем резко кивнул.
— Молодец, мастер Аплин-Армак, — тихо сказал он, после чего посмотрел на корму, где на кормовых решётках почти угадывался Малик. — Переложите на два румба на правый борт, — сказал он. — И подайте сигнал остальным.
Он думал о юноше рядом с ним, пока слушал повторяющийся шепоток, бежавший в сторону кормы, передаваясь от одного гребца к другому, пока не достиг Малика. Привлечение королевского герцога — каким бы образом он не стал им — к такой миссии не может быть лучшим способом для процветания человеческой карьеры. Конечно, черисийская традиция всегда состояла в том, что члены королевского дома служили свой срок во Флоте и рисковали наравне с остальными, но Аэрли не мог полностью избавиться от подозрений, что человек, под командованием которого окажется убит член королевского дома, может оказаться немного в немилости. Тем не менее, продолжать укутывать парня в хлопковый шёлк, также не принесло бы ему — или кому-либо ещё — никакой пользы. А капитан зашёл уже достаточно далеко, чтобы назначить юного Аплина-Армака своим персональным адъютантом, что должно было удержать его как минимум от некоторых потенциальных неприятностей. И…
Его мысли прервались от того, что он увидел слабый свет, когда моряк рядом с Маликом открыл заслонку закрытого фонаря, чтобы помочь лодкам, следующим за их кормой, используя при этом собственное тело, чтобы укрыть его от кого-либо на берегу.
Мгновение спустя, баркас изменил курс, мужчины погребли сильнее, так как Малик направил его к тусклым точкам света, на которые наблюдательный гардемарин указал Аэрли.
Майор Баркли Хармин откинулся на спинку своего кресла, потянулся и сильно зевнул. Уже почти наступил Час Лангхорна, период между полночью и первым настоящим часом дня. Теоретически, Хармин должен был потратить это время, обдумывая все дары Божьи и свой долг перед Архангелами и Богом.
На самом деле, он проводил его, стараясь не уснуть.
Он закончил зевать и позволил стулу снова качнуться вперёд. Масляные лампы наполняли его скудно обставленный мебелью кабинет светом, хотя едва ли кто-нибудь мог назвать его ярким. Где-то по другую сторону двери кабинета были два клерка и вестовой, которые, несомненно, также прилагали все усилия, чтобы не спать. Конечно, они могли бы добиться это немного легче, чем это получалось у Хармина. Само собой разумеется, они не провели перед этим большую часть ночи выпивая в одной из прибрежных таверн, как это сделал Хармин.
«Вот чего бы я не стал делать, если бы только знал, что придётся застрять на дежурстве сегодня вечером», — подумал он кисло.
К сожалению, его начальники не спрашивали его об этом, когда его имя всплыло в качестве замены майора Тилицина. Тилицину не придётся командовать ночной вахтой какое-то время. Тем не менее, он был более удачлив, чем его лошадь. Зверь попал ногой в нору ящерицы и, как и его всадник, сломал ногу. Но, в то время как нога Тилицина была вправлена и завёрнута в гипс, лошадь просто добили. А некий майор Хармин был проинформирован, что теперь он будет возглавлять ночные дежурства Тилицина, пока полковник не скажет ему противоположное.
«По крайней мере, не похоже, что что-то должно случится», — подумал он.
Капитан Аэрли наблюдал и нетерпеливо ждал, как второй катер КЕВ «Поток» выплывал из ночи. Он был рад видеть его — лейтенант Симин, первый лейтенант «Потока», официально был его заместителем — но по крайней мере один баркас, и тридцать пять человек в нём, явно сбились с пути.
Что было не удивительно. Более того, если бы никто не заблудился, это было бы основанием для крайнего изумления, а не просто сюрприза. Каждый офицер в Черисийском Флоте знал, что первым законом битвы было «всё, что может пойти не так, так и будет». Кроме того, на самом деле, удержание вместе пары десятков баркасов, катеров и шлюпок во время гребли на расстояние почти двенадцати миль через кромешно-тёмную ночь, квалифицировалось как чудо в любой книге морского офицера.
Проблема была в том, что Аэрли не мог видеть ничего дальше своего непосредственного местоположения, кроме случайных тусклых отблесков света. Он составил самый простой план, который мог быть, после чего проинструктировал всех офицеров, участвующих в торжествах сегодняшнего вечера, так тщательно, как только смог, прежде чем они отплыли. Каждый из них объяснял ему свою конкретную роль по крайней мере дважды, и каждому из них также были даны инструкции для непредвиденных обстоятельств, в случае если кто-нибудь не сможет добраться до намеченного места назначения вовремя. Однако, это не обязательно означало, что офицеры, о которых шла речь, действительно поняли данные им инструкции. И даже если бы это было так, не было никакого способа предсказать, какие ошибки навигации могут вызвать капризы ветра и прилива. Теоретически даже было возможно, что только пять лодок, которые в данный момент мог видеть Аэрли, смогли достичь назначенной им цели.