«Кроме того, если бы я позволил им это, брызги могли бы чертовски хорошо намочить запалы».
— Готово, сэр, — тихо сказал лейтенант Симин, и, повернувшись, Аэрли обнаружил молодого офицера у своего локтя. Симин, как он кисло заметил, почти сиял от предвкушения.
— Хорошо, — сказал он, вместо того, о чём думал на самом деле. — Запомни, подожди, пока не услышишь гранаты.
— Так точно, сэр, — сказал Симин, словно Аэрли не уточнял ровно того же самого, по крайней мере три раза, на в брифингах перед атакой.
На самом деле, часовые на пирсе были несправедливы по отношению к своим товарищам. Сегодня игр в кости не было, потому что их развлечения прошлым вечером были прерваны неожиданным визитом командира роты, который был не особо удивлён. После нескольких ёмких замечаний о состоянии их дисциплины, их готовности и вероятной родословной, майор Тилицин сообщил им о неприятной судьбе, которая будет ожидать на складе каждого, кто обнаружит себя развлекающимся в часы дежурства. Несмотря на сломанную им в последствии ногу (которая, как предположили одна или две недостойные души, представляла божественное возмездие), они не сомневались, что он передал свои наблюдения майору Хармину. Который, к сожалению, имел репутацию ещё менее понимающего человека, чем майор Тилицин. В этих обстоятельствах было разумно проявить немного благоразумия в течение следующей пятидневки или около того.
Таким образом, вместо того, чтобы сбиваться вместе в середине своих казарм со своими стаканчиками с костями и картами, они занимались десятками маленьких домашних дел: починкой униформы, полировкой медяшки, чисткой амуниции или заточкой лезвий тесаков, кортиков и мечей.
Звук бьющегося стекла раздался неожиданно. Головы повернулись по направлению к звуку, а брови взлетели от удивления, которое резко превратилось во что-то совершенно другое, когда железные шары с их трещащими запалами посыпались на пол.
Один солдат, более быстрый, чем его товарищи, нырнул к ближайшей гранате. Он подхватил её и крутанулся, чтобы выбросить её обратно за окно, но времени у него было недостаточно. Он бросил её прочь, но граната, пролетев менее четырёх футов, взорвалась, убив его почти мгновенно.
На самом деле это не имело бы значения, если бы запал у этой конкретной гранаты был немного длиннее. Это была только одна граната из десятка, и мирный порядок казарм распался на хаос, ужас и крики, когда все они взорвались почти одновременно.
— Сейчас! — крикнул лейтенант Хэл Симин, когда позади него раздалось эхо разрывов гранат.
Его ждущие команды моряков уже разбились на двойки. Теперь член каждой двойки с тлеющим фитилём зажёг один из подготовленных зажигательных боеприпасов своего товарища, затем отступил, когда двери были выбиты, а окна разбиты. Пылающие соединения смолы, нефти и небольшого количества пороха влетели во внезапно открывшиеся отверстия в причальных складах, в то время как другие команды штурмовали галеоны и портовые судна, пришвартованные вдоль причала.
Дым взметнулся вверх, и пылающие языки пламени начали прыгать, превращая кромешно-тёмную ночь во что-то совершенно иное. Ещё больше языков пламени взметнулось вверх, когда другие поджигатели подожгли свои цели, и разбросанные тут и там голоса начали кричать в тревоге, когда городок Северный Залив внезапно проснулся. Мушкеты треснули, когда морские пехотинцы, посланные в поддержку Симина, атаковали батареи гавани сзади. С наступлением темноты только расчёты двух пушек в каждой батарее были действительно укомплектованы, а горстка сонных артиллеристов не могла сравниться с морскими пехотинцами, которые штурмовали их из темноты. Ещё больше пожаров разгорелось вдоль набережной гавани, и резкий, громовой взрыв отдался эхом, когда один из поджигателей обнаружил неожиданный запас пороха в портовой барже рядом с галеоном, проходящим переоснащение в коммерческий рейдер. После взрыва корабль сильно загорелся, а его пылающие фрагменты долетели до трёх других судов и на, по меньшей мере, полдюжины крыш складов и таверн.