Ропщущие голоса постепенно превратились в тишину, когда он заговорил, и он печально смотрел на них.
— Мы живём в то время, когда благочестивые мужчины и женщины должны делать выбор, дети мои. Я прошу вас, раз вы любите меня — раз вы любите себя, любите своих жён, мужей и детей, раз вы любите самого Бога — делайте правильный выбор. Сделав выбор, сделайте то, что нужно сделать, но делайте это, не отравляя себя, свои души или свою способность любить друг друга.
Сейчас тишина была почти абсолютной, и Стейнейр посмотрел туда, где застопорившаяся процессия всё ещё толпилась вокруг тел. К процессии присоединились с полдюжины товарищей-гвардейцев Мерлина. Теперь, когда они склонились, чтобы поднять и унести тела, Стейнейр поманил себе служек и младших священников.
— Пойдёмте, — сказал он им, стоя перед прихожанами, забрызганный высыхающей кровью людей, которые пытались убить его. — Пойдёмте, у нас есть месса, чтобы отслужить её, братия.
* * *
— Мейкел, — очень, очень серьёзно сказал король Кайлеб, — ты ведь понимаешь, что они получили преимущество, когда они спланировали это, не так ли?
— Конечно, понимаю, Ваше Величество, — спокойно ответил архиепископ. Они сидели на балконе личных покоев Кайлеба во дворце, глядя на город в золотистом свете раннего вечера, а Мерлин стоял за креслом короля. — Но, чтобы предвосхитить ваши аргументы, я слишком стар и имею твёрдые убеждения, чтобы начать пытаться изменить их сейчас.
— Мейкел, они пытались убить тебя, — сказал Кайлеб, и голос его звучал так, словно он очень старался не выказать раздражения… и не справлялся с этим.
— Я знаю, — ответил Стейнейр всё тем же, безмятежным тоном.
— Ну, как ты думаешь, что произойдёт с Церковью Черис — и этим королевством — если в следующий раз, когда они попытаются, им это удастся? — требовательно спросил Кайлеб.
— Если это случится, вам просто нужно будет выбрать моего преемника, Ваше Величество. Вы найдёте полный список кандидатов в моём столе. Отец Брайан знает, где его найти.
— Мейкел!
— Спокойнее, Ваше Величество, — сказал Стейнейр с лёгкой улыбкой. — Я действительно понимаю, что вы говорите. И я не пытаюсь свести к минимуму последствия, которые моя смерть может иметь для наших усилий бросить вызов Великому Викарию и «Группе Четырёх». И при этом, кстати говоря, я не знаю способа, при помощи которого моя смерть от рук настоящих или предполагаемых Храмовых Лоялистов раздула бы общественное мнение. Тем не менее, я священник прежде, чем политик. И даже прежде, чем архиепископ. Я служу Богу, я не прошу Его служить мне, и я отказываюсь жить свою жизнь в страхе перед моими врагами. Более того, я отказываюсь позволять моим врагам — или своим друзьям — верить, что я живу в страхе перед ними. Это время для смелости, Кайлеб, а не для нерешительности. Ты достаточно хорошо понял это на своём собственном опыте. Теперь ты должен понять, что это, также, относится и ко мне.
— Всё это очень хорошо и здорово, Ваше Высокопреосвященство, — уважительно сказал Мерлин. — Если на то пошло, я не могу не согласиться с вами. Но есть одно различие между вами и королём.
— И в чём именно заключается это «различие», сейджин Мерлин? — спросил Стейнейр.
— Его Величество постоянно и открыто окружён телохранителями, — ответил Мерлин. — Может быть для него наступило время принимать рискованные решения, может быть даже смелые, но дотянуться до него в попытке убийства было бы чрезвычайно сложно. Я предоставлю вам возможность… оценить, насколько сложно было бы добраться до вас. В следующий раз.