Покончить с собой - и все проблемы будут решены, подумал он. Приподнялся медленно, осторожно встал с кровати, принялся искать лекарства. Но ничего подходящего не нашел. Отчаявшись, принял еще таблетку болеутоляющего. Прислушался, попробовал определить, на каком балконе воет собака.
- Снотворное принимают состарившиеся актрисы. Писатели умирают не так,- пробормотал он.
Прижимая руки к животу, он корчился от боли, пытаясь вспомнить, как же кончают с собой писатели. Газ, щелок, соляная кислота - это ддя нервных дамочек. Веревка - это для крестьян. Пистолет! Но у меня нет пистолета. А смерть хороша, когда она красива.
Телефон надрывался. Шатаясь от боли, он сделал несколько шагов к столу и снял трубку. Опять Юля.
- Ну что? Уехала?
- Кто?
- Жена.
- Нет. Голова у нее разболелась.
- Говорила же я, помоги ей собраться.
- Я помогал, но у нее разболелась голова. Можешь ты это понять?
- Три года я только и делаю, что все понимаю и терплю твою жену, хотя у меня больше прав на тебя.
- Говори, пожалуйста, тише, она услышит.
- Пусть слышит. Скажи ей, что любишь меня. Если боишься, я сама ей скажу. Будь хоть раз в жизни мужчиной. Пойди к ней и скажи, что ты любишь меня и хочешь, чтобы у нас с тобой был ребенок.
- Ребенок? Кто тебе это сказал?
- Здесь слова не нужны, я это сама знаю.
- У меня есть дети. Трое.
- Эти - не настоящие. А у нас будет настоящий.
- Что значит - не настоящие? Едят, орут.
- Я рожу тебе настоящего, нашего ребенка. Скажи ей, что ты мечтаешь о нормальной жизни.
- Может, еще что-нибудь сказать?
- Я долго терпела. С меня хватит. Я хочу растить нашего ребенка...
- Жаль! Помочь нам будет некому. Твоей мамочке ведь ребенка не доверишь.
- Почему это?
- Да уронит, головкой...
- С чего ты взял?
- А ты спроси, сколько раз она тебя роняла. Выяснишь - позвони.
Он повесил трубку. Медленно поплелся в кабинет, но остановился посреди коридора. Где-то по-прежнему визжала и скулила собака. Боль не давала ему покоя. Каждое завывание отдавалось внутри, в животе и, поднимаясь, вонзалось под ребра.
Как морская волна выбрасывает на берег обломки кораблей, боль выплеснула из памяти ту поездку на теплоходе, когда они познакомились. Он был в группе писателей, а она была переводчицей, с венгерского. Вечером они уединились в машинном отделении, между баками с маслом и с жадностью бросились друг другу в объятия. И дома он никак не мог объяснить, почему у него брюки в машинном масле. Через два дня Юля позвонила. Он сразу же предупредил, что у него жена, трое детей и что надеяться всерьез ей не на что. Тогда Юля сказала, что семья для нее - святое и что ей ничего не нужно; самое большее, чего она хочет,- быть песней в его жизни, быть его музой. И он сдался. Кто в наше время хочет быть песней? А кто не хочет ее иметь? Юля и правда была удивительной. Красивая, интеллигентная, со знанием языков и с наличием интуиции. Но по сути своей она оставалась женщиной. А любая женщина через год-другой хочет быть уже не песней, а симфонией судьбы в жизни мужчины.
Прижимая руку к больному месту, он с трудом доплелся до окна. Выглянул. Слой свежего снега покрывал улицу. И на белом снегу билась в судорогах черная собака. Так вот в чем дело! Это не на балконе скулила собака, наказанная хозяином. Когда у собаки есть хозяин, за нее можно не беспокоиться. На мостовой скулила Ничья Собака. Ее сшибла машина, и вот уже несколько часов она тянула песнь неизбежной смерти и боли. Собака выла, скулила и, следуя подсказке инстинкта, ползла с края дороги на середину, прямо под колеса. Цель у нее была одна - умереть. Но водители объезжали ее, в последний момент ухитрялись затормозить, вывернуть в сторону. Бедному псу оставалось только выть и скулить. Избавление не приходило. Новые волны страданий и боли находили выход в визге и судорогах. Несчастное животное дергалось и извивалось на снегу.
Превозвогая боль, он подошел к столу, медленно, неуверенно снял трубку, набрал номер ветеринара.
- Где собака?
- Под моим окном, ее сбила машина.
- Это ваша собака?
- Нет, не моя.
- А что вы, собственно говоря, хотите?
- Осмотрите ее. Вдруг ей можно помочь. А если нет - усыпите.
- Значит, это ваша собака, она от вас убежала?
- Да нет же, это не моя собака.