— Обожди, дочка, здесь, я схожу кликну Хьеу, он в огороде, пропалывает грядки.
Куен вошла и присела в хижине, пустой, как базарные ряды в будний день. В углу единственной комнаты стояла крупорушка, на топчане — курительный прибор в щербатой чашке да деревянный поднос с небольшими черными от чая чашками. Впрочем, и сама пагода, которую сторожил теперь старый Хьеу, была под стать этой хижине — такая же старая, ветхая и заброшенная. Сквозь выбоины и трещины в кирпиче, устилавшем двор, буйно проросла трава, а за огородом она вымахала почти по грудь, совершенно скрыв несколько надгробий. В пагоде были гости: проходя по двору, Куен успела заметить, что настоятельница беседовала с мужчиной в тюрбане и черном шелковом одеянии. Глаза его смотрели из-под густых бровей твердо, открыто. Мужественное лицо обрамляла смолисто-черная бородка.
Со стороны огорода появился Хьеу. Он улыбался и отряхивал землю с ладоней.
— А я гадаю, кто бы это мог меня спрашивать? Давно пришли? Как дорога, далеко показалось?
Вечером Куен ужинала вместе с Хьеу и монахиней. Настоятельнице подавали отдельно. Собственно, все население пагоды и состояло из двух старых монахинь да Хьеу.
— Здесь так безлюдно, вы не боитесь бандитов? — поинтересовалась Куен.
— Боимся, конечно. Правда, пока они нас не трогают, побаиваются Чыонг Конга. Это тот самый мужчина, что был сегодня в гостях у нашей настоятельницы. Он объявил, что пагода под его защитой.
Хьеу рассказал Куен, что имение Чыонг Конга находится недалеко от пагоды. Дети этого господина, сын и дочь, любят ездить верхом и отлично владеют почти всеми видами оружия. Однажды отец и дети ездили даже в провинциальный центр Хоаньбо помериться силами с бродячими бойцами, которые показывали народу приемы боя холодным оружием. Чыонг Конг нередко наезжал в пагоду и сам слыл гостеприимным хозяином, любил принимать у себя интересных людей. Случалось, он месяцами не отпускал гостя, если тот пришелся ему по душе.
4
Прошла неделя, и старик Хьеу приехал в село Тям, чтобы отвезти Куен и тетушку Май на могилу Кхака. Куен оставила Тху на попечение тетки, и рано утром они втроем тронулись в путь. Куен взяла с собой лишь пачку благовонных палочек и небольшое каменное надгробие, которое сделали по ее заказу.
Пока они шли, старая Май не раз присаживалась отдохнуть у обочины дороги, однако с губ ее не сорвалось ни слова жалобы. Она молча брела, опираясь на палку, стараясь не отставать от дочери и Хьеу.
Поезд в этот день шел почему-то очень медленно. Промаявшись в душной тесноте вагона почти до часу дня, они приехали в Ханой совершенно измотанные. Старушка обессилела, но уверяла, что чувствует себя неплохо. В Ханое они зашли в харчевню при вокзале, наскоро перекусили, и тетушка Май снова заторопилась в путь. На трамвае они добрались до перекрестка Вонг, а там наняли рикшу и двинулись дальше. Чтобы сократить расходы, Хьеу взял одного рикшу на всех. Тетушка Май и Хьеу поместились на сиденье, а Куен — на подножке. По мере удаления от города росло и волнение Куен. Хьеу без умолку рассказывал о местах, которые они проезжали, и прикидывал, сколько им еще осталось добираться до места. Старушка за всю дорогу не произнесла ни слова. Она словно ушла в себя и не обращала внимания на происходящее вокруг, терпеливо дожидаясь момента, когда увидит могилу сына.
— Ну, вот и гуайява!
Хьеу остановил рикшу, помог сойти тетушке Май и повел мать с дочерью через кладбище, которое подходило к самой дороге. Прибежали ребятишки, пасшие буйволов неподалеку. Куен огляделась. Вокруг были сотни могил, и в душу ее стал закрадываться страх: найдет ли Хьеу среди этих могил холмик, под которым лежит их Кхак. Но Хьеу уверенно зашагал в дальний конец кладбища.
— Вот здесь!
Он подошел к совсем небольшому, заросшему травой холмику. Земля так осела, что могилку можно было различить только со стороны гуайявы.
— Его положили головой сюда. Вы побудьте здесь, а я схожу за лопатой. Надо подправить могилу, а заодно и плиту установить.
Хьеу ушел в соседнее село. Солнце клонилось к западу, освещая кладбище косыми лучами. Заслонившись ноном, Куен зажгла благовонные палочки. Дым, подхваченный легким ветерком, медленно поплыл, стелясь над травой.
— Брат мой, брат!..
Куен, рыдая, припала к холмику. Опираясь на палку, старая Май опустилась рядом с дочерью, не в силах оторвать взгляда от могилы сына. Так вот где ты лежишь, Кхак, сыночек мой родной! Сегодня мы с Куен пришли навестить тебя… А я-то мечтала увидеть тебя живым, прежде чем закроются мои глаза! Думала ли, что вместо тебя увижу этот холмик? Почему не я умерла вместо тебя!.. Губы старой Май кривились, но она не издала ни звука, продолжая молча смотреть на могильный холм.