Влетевшая первой в комнату, миссис Джой пронзительно громко завопила. Мистер Кромфорд почти что прорычал имя своей дочери, отчего содрогнулись в одночасье все. Моника продолжала тянуть Астрид за волосы, когда та остановилась. Затем только мистер Джой приструнил свою дочь, чем она, кажется, была не так уж довольна.
По дороге обратно мистер Кромфорд не произнес ни слова. Когда они оказались дома, велел идти в свою комнату и заниматься уроками. За ужином он сообщил, что через неделю Астрид отправиться в частную школу для девочек, а до того времени будет под домашним арестом. Её попытки воспротивиться не оказались успешными. Едва Астрид успела открыть рот, как отец стукнул по столу кулаком и громко рявкнул. Вздохнув, девочка подперла щеку сжатой ладонью и за весь вечер больше не произнесла и слова.
Одри сама пришла к ней несколько дней спустя. Вид у неё был виноватый, что быстро позволило Астрид понять, что вопреки упрямому отрицанию Моника всё же была права. Одри распустила об её семье грязные слухи, и вряд ли искреннее раскаянье могло чем-то помочь. Ей было неприятно видеть ещё недавнюю подругу. В большей мере, больно. Одри предала её и без того не в самое простое время жизни. Когда всё было плохо, она нарочно сделала лишь хуже.
Астрид не намеревалась скрывать обиды, въевшейся под кожу, как грязь. Вела себя холодно и отчужденно, когда Одри напротив отчаянно пыталась сделать вид, будто ничего не произошло. Была приветливее обычного, доброжелательнее и вежливее. Одри неплохо играла, но Астрид ей больше не верила. Искусную ложь выдавали глаза. Это вранье более не казалось невинным, коим они прежде злоупотребляли вместе скорее из вредности, нежели злорадства.
- Мама сказала, что ты скоро уезжаешь, - нерешительно произнесла Одри, вынудив Астрид впервые за всё время посмотреть на себя. Взгляд девочки был пробирающим насквозь, из-за чего Одри невольно съёжилась. Ещё никогда её глаза не казались такими темными.
- По твоей вине, - произнесла, разбив стеклянный купол лжи, что Одри так долго и тщательно возводила над ними. Она даже вздохнула, задержав на миг дыхание, но удивляться было нечему. Астрид не могла быть в неведенье вечно. – Я знаю, что это ты обо всем рассказала Монике и остальным.
- Может быть, - Одри опустила глаза. Отрицать не было смысла. – Но… Я… Не… - она замялась, чем Астрид решила воспользоваться.
- Зачем ты это сделала? Почему? Ты ведь была моей подругой…
Астрид не успела договорить, как Одри сбила её с толку, внезапно расплакавшись. Затем резко подскочила с места. Разрезала тишину криком – «Я тебя ненавижу» и убежала. Астрид и сообразить ничего не успела, как осталась одна. Задумавшись позднее о случившемся, она не могла вспомнить, извинилась ли Одри в итоге перед ней. Вроде бы нет, и почему-то от этого стало по-особенному тоскливо.
Несколько лет в частной закрытой школе напоминали тюремное заключение. Вдалеке от дома Астрид было скучно и тоскливо. Она быстро нашла новых друзей и заработала репутацию несносной девчонки, навела свои порядки среди других и установила новые правила для себя. Привычно разговорчивая, Астрид стала недоверчивой. Никого не подпускала запредельно близко, ни с кем не делилась сокровенным, силой удерживала в себе всё наболевшее.
Забыть, как о смерти матери, так и о предательстве Одри, девочка не смогла, но со временем смирилась с этим. Вряд ли ей оставалось что-нибудь другое. Запертая в четырех стенах школы, ей казалось, она застряла в ней навечно. Что не день, то наказание. Оно того стоило, если бы Астрид безвозвратно лишила Монику обеих глаз. Такой пустяк, как дурацкая драка, того вовсе не стоил.
Она почувствовала, будто с её шеи сбросили узел, когда отец объявил, что в чёртову школу она не вернется. Он не предупредил, что её новым наказанием будет жизнь с Эдит. По крайней мере, эта забота должна была помочь забыть об остальных.
Вернувшись в старую школу, в первый день Астрид оказалась потрясенной случившимися переменами. Оказалось, что Моника сменила школу следом за ней. Её место заняла Одри, став самой популярной девчонкой средней школы. Обзавелась сворой подруг, смех которых было слышно с одного конца коридора в другой и которые обступили её прочной стеной, обрела безукоризненную репутацию примерной ученицы, нравилась почти что всем мальчикам, которые начали звать её на свидания. Об Астрид же ходило много слухов, что с её возвращением вновь всколыхнули воздух. К негодованию Одри, она снова обратила к себе внимание, хоть в этот раз против воли. С самого первого дня об Астрид знали даже те, кто не учился с ней в младшей школе. Сплетни о ней были разные, но дурные распространяла лишь Одри.