- Ты была всегда рядом, - пожала в ответ плечами.
- Да, потому что у меня не было другого выбора. Я была блеклой и незаметной. Если со мной кто и заговаривал, так только чтобы быть ближе к тебе, - в голосе просачивались нотки горечи и отчаянья. – Я соглашалась идти за тобой повсюду, только чтобы не быть совсем одной. Мне не нравилась ни одна из твоих затей. Мне не было забавно и весело. Всё, о чем я думала, это как из-за тебя меня в очередной раз накажут, но какое тебе до этого было дело? – Одри снова начала говорить громче, чего не заметила ни одна из них.
- Мне жаль, но…
- Нет, тебе не жаль, - девушка резко спохватилась. Астрид чуть пошатнулась на месте, когда, сделав шаг назад, задела ненароком стоявшую на полу сумку, чего Одри, кажется, не заметила. Она вовсе будто бы ничего больше вокруг не замечала. Она позволила накопившейся за года злости взять над собой верх, отчего должно быть чувствовала себя свободной. Но могли ли слова выпустить из сердца прочно вцепившуюся обиду, что давно пустила там корни? – Ты того не осознавала. Ты вряд ли поняла, что помимо прочего отняла ещё и внимание моих родителей.
- Что за вздор? – Астрид усмехнулась, что было опасно. Одри была не в лучшем расположении духа, поэтому вести себя с ней стоило осторожно. К сожалению, Астрид не умела подстраиваться ни под ситуации, ни под людей. Не научилась ещё к тому времени, хотя у Одри это получалось до нельзя отлично. – Да это же бред.
- Неужели? – взгляд её внезапно стал стеклянным. Холод глаз так и кололся. – Когда твоя мать умерла, все только о тебе и заботились, как будто это ты была при смерти. Когда ты была у нас дома, все пытались тебя подбодрить, развеселить, разговорить. Мама заботилась о тебе лучше, чем когда-либо обо мне. Она любила тебя, как и папа. Когда ты уходила, они только о тебе и говорили. Переживали за тебя и беспокоились. Я же будто вовсе перестала существовать.
- Ты преувеличиваешь, - Астрид стало заметно не по себе. Она почувствовала, как посреди горла вырос ком, что мешал говорить, но всё же сумела произнести несколько слов. Ей едва удавалось заставлять себя продолжать смотреть Одри в глаза. Ведь спрятать их означало сдаться и принять её правоту, чего девушка не была намерена делать.
- Если бы, - фыркнула, сложив впереди себя руки.
- Даже если и так, заверяю тебя, что делала это ненамеренно. Мне было шесть и моя мама… Её не стало. Отец ушел в себя и отдалился. Мне всего лишь нужна была поддержка и забота. В первую очередь, я ждала того от своей лучшей подруги, - голос Астрид не таил обвинения и обиды. Она всего лишь хотела, чтобы Одри поняла её хотя бы сейчас. Для этого было поздно, дружбы им было уже не возобновить, но им всё ещё было под силу разрушить вражду, причины которой всё это время были Астрид неизвестны.
- Я хотела тебе помочь, но затем ты всё испортила, - девушка продолжала упрямо стоять на своем, не намереваясь идти на малейшие уступки. Астрид же была готова к примирению. Чтобы дать это понять Одри, ей оставалось разве что обнять бывшую подругу. - Где бы ты ни была и с кем, ты привлекаешь к себе внимание. Нравишься другим, не прилагая усилий. Я не такая. Мне за это нужно бороться, доказывать, что я того достойна…
- Господи, как это всё глупо, - в конце концов, Астрид обреченно вздохнула. Выносить того у неё больше не было сил. – Это даже в некоей мере смешно.
- Что именно? – Одри была заметно озадачена. Пыл её немного поутих, но вряд ли надолго.
- То, что из-за твоей слепой зависти я была вынуждена покинуть дом и уехать в чёртову частную школу. Бросить друзей и семью, променять привычную свободную беззаботную жизнь на мучительно скучное заключение вдалеке отсюда, - внезапно Астрид даже захохотала вслух. И ком из горла вдруг куда-то исчез. И тяжесть упала с сердца. Всё было так просто, а она даже никогда не догадывалась.
- Я никогда не завидовала тебе. Хочешь знать всю правду, так я всегда считала себя лучше тебя в разы, - из кончика языка Одри сочился яд.
Слова Астрид её болезненно задели, поскольку были правдивыми. Она и сама знала, что на самом деле завидовала ей не только, когда они были детьми, но и теперь, когда они стали подростками. Завидовала её крепкой дружбе с Эбби, поскольку ни одна из её подруг не казалась искренней. Завидовала привязанности к ней Эда, ведь сколько бы парней не делали ей комплиментов и не звали на свидания, ни один не смотрел с трепетным чувством. Завидовала безразличности и безмятежности, свободе и независимости от чужого мнения, простоте и в то же время безупречности.
- Тогда ты противоречишь себе, - только и успела произнести, прежде чем в следующее мгновенье воздух рассекла звонкая пощечина.