4-й гвардейский механизированный корпус главными силами нацеливался на Снигиревку, а частью сил на Бармашово, 23-й танковый корпус генерала Пушкина должен был обойти Бармашово с востока и, продолжая наступление на юго-восток, овладеть районом Бурхановка, Заря. 4-му гвардейскому кавалерийскому корпусу намечалась более обширная программа действий. 9-я гвардейская кавдивизия выходила на железную дорогу Снигиревка — Николаев, седлала ее и прилегающее к ней шоссе в районе Ново-Петровки, Дарьево-Александровки. 30-я Краснознаменная дивизия должна была овладеть населенным пунктом Киселевка, расположенным в восьми километрах южнее Бармашово. Наконец, 10-я гвардейская кавдивизия наносила удар с северо-запада на Бармашово и во взаимодействии с 4-м гвардейским мехкорпусом овладевала этим пунктом. В резерве оставались 5-я отдельная мотострелковая бригада, 152 гвардейский истребительно-противотанковый и другие отдельные полки. Все эти задачи планировалось выполнить к исходу 11 марта.
Было уже четыре часа утра, когда закончил диктовать боевые распоряжения и вышел на улицу подышать свежим воздухом. На небе тревожно мерцали звезды. Было холодно. Я плотнее запахнул полы бурки, прислушался. Далеко из-за села доносился шум боя. Там короткими автоматными строчками перечеркивались чьи-то жизни. По улице пронеслись две тачанки. В соседнем дворе слышался знакомый гомон эскадрона охраны, собирающегося выступать. Через час мне доложили, что штаб корпуса в конном строю подходит к Ново-Григорьевке. Наша оперативная группа передового командного пункта выехала из села через северо-восточную окраину и у лесопосада встретилась со штабом.
Мы пробирались среди массы трупов немецких солдат, объезжая сгоревшие танки, самоходные орудия и автомобили. Перед селом картина этого побоища выглядела еще более суровой. Насколько видел глаз, раскинулось огромное кладбище брошенной и уничтоженной боевой техники. Широкая полоса вдоль дороги из села Киевское до Ново-Григорьевки была «запорошена» трупами в серозеленых шинелях.
Из села выдвигались предбоевые порядки дивизии генерала Тутаринова. Мы подождали пока она вытянется, и двинулись с ней в обход Явкино с запада. 14-я гвардейская мехбригада, как мне доложили, уже добивала противника в последних кварталах на восточной окраине.
— Оставайтесь здесь, — сказал я генералу Пичугину, — моя опергруппа будет с передовыми частями. Ускорьте наступление 10-й гвардейской кавалерийской дивизии на Бармашово.
Мы двинули коней, и, отклонившись влево, начали обгонять полки, которые под прикрытием лесопосадок медленно развертывались по степи в боевые порядки. Сквозь звон конского снаряжения, скрип повозок и тачанок, надсадный шум танковых моторов стал прослушиваться, уже изрядно надоевший, стонущий гул немецких штурмовиков. Мы свернули в сторону от дороги и поехали через поле. Звуки самолетов быстро настигали нас. Передние всадники ускорили ход. Эту инициативу взял на себя наш прославленный начальник разведки казачьего корпуса полковник Компанией. Привычные к строю кони сразу двинулись переменным аллюром. По звуку я определил, что самолеты делают боевой разворот. Вся степь наполнилась треском огня: по самолетам били из крупнокалиберных зенитных пулеметов, станкачей, приспособленных для ведения огня по воздушным целям; из противотанковых ружей, ДШК и просто из стрелкового оружия.
— А вот и «наши», — совсем обыденно сказал кто-то сзади.
Взглянул в небо. Два «Фокке-Вульфа», круто снижаясь, шли в нашу сторону. Душераздирающий вой, казалось, разорвет перепонки. И вдруг новый звук — свист падающих бомб. Мы делаем рывок в сторону. Бомбы падают метрах в ста слева от нас. Началась игра со смертью. Мы внимательны и собранны. Новый заход, свист бомб, взрывы… Так продолжается минут двадцать, пока противник не израсходовал весь свой боезапас.
Было уже около пяти часов утра, когда у села Червона Долина, это недалеко от Снигиревки, мы догнали передовой отряд 9-й гвардейской кавдивизии — 32-й казачий полк.