— Отправьте его, Владимир Иванович, пусть живет надеждами на возвращение домой.
Капитан настороженно выслушал мои слова и торопливо закончил:
— Можете мне поверить, Гитлер окончательно запутался. Но не это главное, его разногласия с генеральным штабом обрели такую энергию, при которой, уверяю вас, остановиться можно только в пропасти…
Мы вышли на улицу. Небо хмурилось, обволакиваясь тяжелыми свинцовыми тучами. Подул холодный ветер. «Быть непогоде» — вспомнился мне прогноз казака Гор-быня. На фоне мрачного, будто прогнувшегося неба с диким ревом метались черные тени «Мессершмидтов» и «Фокке-Вульфов». Вокруг них искрились взрывы зениток, прочерчивались пунктиры трассирующих траекторий.
— Восемь стервятников уже сбили, — сказал Владимир Иванович и тут же добавил: — а вот и девятый.
Самолет вспыхнул необыкновенно ярким пламенем и, описав крутую дугу, стал удаляться на запад, снижаясь и оставляя за собой шлейф густого дыма. Под его черным следом появились два белых купола.
— Кто у тебя исполняет обязанности начальника штаба? — спросил я Жданова.
— Мой заместитель подполковник Тобулко — грамотный, деятельный оператор.
Я подозвал полковника Компанией.
— Доложите положение 30-й и 9-й дивизий.
— Обе дивизии и бригада Завьялова, товарищ командующий, продолжают развивать наступление из района населенных пунктов Викторовка и Степановка в направлении хуторов Падурец, Пьяногорка. Дивизия полковника Гадалина медленно развивает успех. Он почему-то засиделся, хотя для прорыва рубежа у него наиболее выгодные условия: закрытая местность, узкий участок реки, наличие брода, наконец, успех соседей.
— Ну что ж, передайте командиру дивизии, теперь ему остается перейти к преследованию. Пусть не упустит момента отхода противника. Так и передайте. Позже буду у него. Владимир Иванович, — обратился я к генералу Жданову, — вы мне доложили, что решили возобновить наступление, как только стемнеет. Значит, у вас все готово?
— Да, все в полной боевой готовности. 13-я мехбрига-да уже начала обходный маневр через Завадовку.
— Хорошо. Сейчас 17. 30. Ровно через тридцать минут произведите двадцатиминутный, но мощный артналет по переднему краю обороны противника и форсируйте реку через броды и на подручных средствах. В 18.30 вся наша пехота должна атаковать высоты за Тилигулом. К строительству моста, кроме наших саперов, привлечь местное население.
Ровно через тридцать минут вся корпусная и приданная артиллерия обрушили на скаты высот, обращенных к востоку, мощный огневой налет. И сразу же на берегу появилась наша пехота. Солдаты несли с собой доски, жерди, бочки, связанные пучки прутьев, фашины… словом, все, что попало под руку. Они ускоренным шагом преодолели заболоченную долину и бросились вплавь через реку. Мы выдвинулись вперед. Вскоре поступило первое донесение об успешном развитии наступления. «Овладел железной дорогой, — доложил Жданову командир 14-й мехбригады полковник Н. А. Никитин, — атакую высоту 119,9. Второй мотострелковый батальон продвигается в обход станции Рауховка с юго-запада…»
Обходный фланговый удар казачьих дивизий и пехоты Завьялова захлестнул оборонительные позиции противника. Оказывая ожесточенное сопротивление, гитлеровцы медленно отходили вдоль дороги, загибая свой левый фланг к Рауховке.
…То особое упорство, с которым командование группы армий «А» стремилось как можно дольше удерживать район города Березовки, объясняется серьезными причинами не только оперативного, но и политического характера. Важным являлось то, что одновременно с действиями главных сил фронта уже сам выход Конно-механизированной группы в район Березовки перекрывал все дороги, по которым могли отойти на запад войска противника, противостоящие центру и южному крылу 3-го
Украинского фронта. По существу 6-я немецкая и 3-я румынская армии оказались «в мешке», главный выход из которого «перевязала» Конно-механизированная группа. Дальнейшее развитие нашего наступления грозило поразить основные жизненные центры боевого организма группы армий «А» генерал-фельдмаршала Клейста. Впрочем уже не Клейста, а генерал-полковника Шернера.
Мне в то время не было известно, что в одну из мартовских ночей личный самолет Гитлера «Кондор» приземлился на аэродроме города Николаева. В него сел единственный пассажир. Это был Эвальд фон Клейст. «Кондор» тут же поднялся в воздух и взял курс на Лемберг (так гитлеровцы именовали Львов). Здесь он встретился со своим коллегой — командующим группой армий «Юг» генерал-фельдмаршалом Эрих фон Манштейном. Интересная деталь. Клейст вел 1-ю танковую армию на Кавказ, а Манштейн выводил ее через Ростов, спасая от разгрома. Впрочем, у Клейста в это время были не менее ответственные задачи — спасение всей группы армий «Юг», понесшей невосполнимые физические и моральные потери на Волге и Дону. Вскоре оба они были доставлены в Оберзальцберг. Фюрер наградил их «рыцарскими крестами» и… снял с занимаемых постов. Причина? Она, разумеется, кроется в поражениях, которые понесли войска неудачливых полководцев, так считал Гитлер. По его мнению, Клейст и Манштейн в новых условиях не способны быть полноценными исполнителями его «военного гения».