Захват Кучургана был важным успехом для нас, поэтому не мог не вызвать бурной реакции не только у генерал-полковника Холлидта, но у самого Иона Антонеску. Дело в том, что через эту станцию проходили шоссейная и железная дороги из Одессы на Тирасполь. За Кучурганом простирались владения маршала Антонеску; того самого, который, напомню, 19 августа 1941 года с благословения Гитлера объявил территорию между Днестром и Бугом своей вотчиной и поименовал ее Транснистрией, а городу Одессе присвоил свое имя — «Антонеску».
Утром 5 апреля наши радисты поймали в эфире радостную весть. Оказывается, еще 2 апреля Советское правительство сделало заявление о том, что «…наступающие части Красной Армии, преследуя германские армии и союзные с ними румынские войска, перешли в нескольких участках реку Прут и вступили на Румынскую территорию. Верховным Главнокомандующим Красной Армии дан приказ советским наступающим частям преследовать врага вплоть до его разгрома и капитуляции». Дальше говорилось, что вступление советских войск в пределы Румынии диктуется исключительно военной необходимостью. Эта весть вызвала у нас чувство бурной радости.
Начальники политических отделов гвардейских кавалерийского и механизированного корпусов полковники Карев и Козлов сразу же организовали целый ряд мероприятий по доведению этого документа до всего личного состава корпусов и дивизий. В политотделах соединений сумели провести короткие совещания с агитаторами, а в частях — короткие инструктивные совещания низовых аппаратов. Проводили их прямо в боевых порядках. Возвращаясь, они выпускали боевые листки, распространяли листовки и газеты, проводили летучие беседы. Радостная весть молниеносно распространилась во всех частях и подразделениях. И можно было понять чувства воинов. Наступая от Раздельной до Кучургана, они видели непрерывный караван железнодорожных составов, на вагонах которых наспех было намалевано: «Антонеску — Бухарест», станция отправления и станция назначения. Ты сячи вагонов были плотно утрамбованы награбленным добром. Тут вагоны с хлебом и платформы с тракторами, заводскими станками, медицинским оборудованием: вагоны с коровами, овцами и свиньями; вагоны с канцелярской мебелью и домашней утварью… Чего только там не было. И вдруг из вагонов для скота казаки услышали вопли людей, наших, советских людей. Они звали на помощь, боялись что казаки и танкисты не заметят их эшелон и так же быстро исчезнут, как и появились. Воедино слились в сердцах воинов радость и гнев. Освобожденные от фашистской неволи женщины, старики и дети выскакивали из вагонов и со слезами радости бросались к казакам, чтобы выразить им благодарность за несказанное счастье вновь обретенной свободы.
Боевой порыв был огромен. Не задерживаясь в районе Кучургана, передовые части продолжали стремительно развивать наступление на Страссбург. Там оборонялась передовая часть 14-й пехотной дивизии румын. Но ее главные силы были на подходе. Простой расчет показывал, что румынские части могут опередить захват переправы. Кстати, удивило, что в пространстве между Малым Куяльником и Днестром очень много населенных пунктов имело наименование немецкого происхождения. Страссбург, Фрейденталь, Нейбург, Фрейдорф, Мангейм и многие другие. Мы узнали, что все это деревни немецких колонистов.
— Надо бы броском передового отряда упредить противника в захвате переправы, — предложил кто-то из операторов штаба.
Мне представился этот бросок. Части движутся и дерутся с вражескими заслонами с предельным напряжением. «Но существует ли этот предел у советского солдата? — невольно подумалось мне. — Мы выигрываем бой за боем во многом и потому, что противник не выдерживает этого нечеловеческого напряжения».
— Хорошо, передайте генералу Тутаринову: стремительным броском передового отряда выйти в район Страссбурга и с ходу атаковать разрозненные подразделения и части противника восточнее села. Главными силами дивизии к восьми часам взять Страссбург. — Сзади полковник Компанией, удивленно произнес: «Разрозненные остатки?» Он-то знал — это подходят боевые части «вышесредней упитанности». — Полку эресовских установок нанести огневой удар по колоннам противника восточнее Страссбурга.
Полк «Катюш» развернулся невдалеке от нас в лесопосадке. В то время это оружие было секретным, и мы держали полк в центре боевых порядков группы. Он был всегда под рукой, а цель (две параллельно идущие колонны) представляла собой значительную площадь. Последствия удара реактивных установок нетрудно представить. Были произведены залпы двумя дивизионами. Этого было достаточно, чтобы дивизия противника, охваченная паникой, начала отходить на Мангейм.