Рустам меж тем что-то горячо говорил, но слова его долетали в виде бессвязных отрывков. Я стряхнул оцепенение и изобразил величайшее внимание.
- Короче, Андрюша, они кого-нибудь из твоих пацанов изувечат. Отдай им бабки, останешься очень доволен. Они билеты
на обратный путь купят за свой счет. Хороший вечер сделают.
Я посмотрел в теплые глаза Рустама и понял, что он самый что ни на есть обыкновенный наводчик, обретающийся под видом культурника-кооператора. Эх, какой же я наивняк. Развесил уши под Хайяма, расчувствовался. Теперь вот думай, как унести ноги самому, спасти ребят и репутацию. Ведь эти ребятишки со страстными глазами контролируют не только продажу дынь, но и способны организовать в местной печати большой шухер по поводу очередной выходки "Ласкового мая", не уважающего местное население. Меня взорвало.
- Фиг им! Ничего не дам.
- Ты че, крыша поехала?
- У меня для твоих "синих" есть клевый сюрприз. Волына такая, может, слышал? Автомат "Узи". Знакомые евреи подогнали из Тель-Авива. Бьет, как ишак копытом. Наповал. За секунду тридцать человек завалю.
- Ты че,- непритворно побледнел Рустам,- из самого Тель-Авива? Наповал...
- А ты Разина не знаешь?
Меня понесло.
- Я в прошлом году в Сочах так пятерых отоварил, что приехал министр и вручил значок. Сам понимаешь, за что. Они всей Петровкой не могли их повязать. А твоих лохов я замочу на законных основаниях. Мне за тот случай присвоили звание и дали удостоверение сотрудника шестого управления второго отдела. На цырлах будут ходить.
Спасибо услужливой памяти. Из далекого детдомовского детства она принесла выражения блатной фени, и это придавало моему бреду пугающий характер. Рустам в ужасе пятился к выходу. Он был потрясен. Как говорил некогда товарищ Мао, "враг отступает, мы наступаем". Я обрушил на него такую лавину информации о своих победах в битвах с рэкетом, что он был близок к паническому бегству.
Опять хлестаковщина, устало скажет принципиальный читатель.
Увы.
Наша перевернутая жизнь слишком часто ставит меня в такое положение, что честность может показаться жалкой и ненужной Золушкой, а хлестаковщина может стать единственным спасением.
Рустам долго не мог попасть ногами в свои мокасины, а потом гулкая тишина коридора гостиницы "Узбекистан" нарушилась лязганием дверей лифта. Полагаю, что он помчался докладывать своим боссам о невероятной информации.
Не успел я прийти в себя после психологической перегрузки (подобные трюки, скажу вам, даются нелегко), как поступила следующая информация. К одному из наших подошел прямо на этаже гостиницы человек в светлом костюме-тройке. У него был вполне миролюбивый, даже улыбчивый вид.
- Я старый поклонник "Ласкового мая".
- Очень приятно,- ответил мой артист.
- Александр Максимович,- представился незнакомец.
- Вы насчет пригласительного? - устало спросил Сергей Линюк и с недоверием глянул на Александра Максимовича. Ему было далеко за сорок. Впрочем, поклонники у нас случаются и такие.
- Да нет, молодой человек, с билетами у меня все в порядке,- он наклонился к Линюку,- вы бы передали Разину... Тут, я слышал, у вас неважные дела. Ожидается, как бы вам это сказать, встреча с нашими рэкетирами.
- Все может быть,- недоуменно произнес Линюк.
- Так вот, мы могли бы помочь избавиться вам от этой неприятности.
- А кто вы?
- Пусть вас не перегружает излишняя информация... Скажем так - группа ваших доброжелателей...
- Хорошо, я передам Разину...
- Не забудьте только сказать, что для этого потребуется десять тысяч. Совсем мелочь, так сказать. Я буду ему звонить.
Растерянный Линюк рассказал мне обо всем этом, и через несколько минут раздался звонок.
Невидимый Александр Максимович был предельно любезен.
- Я давно слежу за вами, за вашим талантом, - мягко говорил он.
- И что же вы выследили? - резко спросил я.
- Андрюша, вы меня не совсем правильно поняли. Вернее, ваш артист неверно истолковал. Мы хотим вам помочь.
- Всего за десять тысяч? - не менее жестко спросил я.
Он неестественно засмеялся.
- Сами понимаете, время такое, всем надо жить - и хорошим людям и плохим. А мы ведь принесем вам немалую пользу. Рэкетиры исчезнут, как призраки, поверьте мне. Мы ведь с вами интеллигентные люди...
- Извините, разговор бесполезен,- оборвал его я.
- В таком случае я не могу гарантировать...
Я бросил трубку.
Значит так... Сперва Рустам, а теперь спаситель в виде европейца Владимира Максимовича. И "всего за десять тысяч".
Голова шла кругом.
Я спустился в холл и взял кофе. Среди почтенных толстяков со сверкающими орденами Ленина на бостоновых костюмах не было видно ни одного в кожанках и адидасовских штанах. Лучшие люди местной теневой экономики проводили совещание. Достоинства автомата и моя известность, видимо, внесли серьезные коррективы в простой и ясный план, рожденный под тюбетейками городского отделения "Союзрэ-кет". Кофе по-турецки обжег губы. Что делать? В милицию, действительно, обращаться было бесполезно. На комитет надежд было больше. Но солидно ли отрывать этих людей от ловли шпионов на основе одной дохлой информации, полученной от Рустама? А вдруг все это вообще "деза", и меня собираются потрошить не "синие", а какие-нибудь черные. Кто их в этом буйстве красок разберет? Вдруг все это тонкая игра, вроде комбинаций Штирлица, обкручивавшего самых изощренных агентуристов Кальтенбруннера? Хотя какой к черту Штирлиц? Шпионить легко, а вот попробуй в Ташкенте открутиться от липких и мускулистых рук... Кофе обжигал губы, я даже поперхнулся от боли. И вдруг расхохотался.
- Зачем смеешься? - покосилась на меня продавец из сувенирного ларька,- некрасиво над женщиной смеяться, нехорошо.
Шаровидная продавщица, наверное, подумала, что я скептически отнесся к ее откровенным формам.