Второй звонок
Во дворе шахтоуправления было пусто. Мотоцикл Немчинова стоял у открытого окна кабинета Тюкина.
Немчинов стоял в темном кабинете, говорил в трубку:
— Два двенадцать… Жду… Я предупреждал вас сегодня насчет ограбления, хочу добавить. Доподлинно известно, что организатором ограбления является начальник шахты Тюкин. Вот так. — И положил трубку, постоял.
Корреспондент
— Я рижанин, поэтому у меня такой акцент. — Сергей и Роза шли среди высаженных сегодня шахтерами саженцев. Вокруг было пусто. Роза слушала удивляясь, что с ней говорит ой серьезный и, видимо, уважаемый человек.
— В войну командовал разведротой на Первом Белорусском, сейчас вернулся к мирной профессии корреспондента. Как вас зовут, простите?
— Роза, — сказала Роза.
— В древности имя Роза означало тайну, тишину и покой. Значит, вы сама тайна, тишина и покой. — Наклонился и нежно поцеловал ей руку.
— Что вы! — Роза отняла руку. — Мы с вами и в кино не ходили. Нас люди вместе не видели.
— У вас сегодня хороший фильм, — оживился Сергей, — может быть, составите компанию?
— Помните, Джемс! — сказали с экрана. — Дружба народов России и Америки — это самый важный вопрос, который стоит сейчас перед человечеством!
Сергей рассмеялся во все горло, удивив Розу и зал.
Песня
— А ты не шахтер! — Слепой щупал руку Сергея, улыбался. — Издалека пришел?
— Что ты к человеку пристал? — сказала Роза. — Товарищ корреспондент первый раз в городе…
— Одно могу сказать твердо, Александр, — сказал Пшеничный слепому, — с такими тружениками, как вы, мы обязательно выдадим норму на гора! — Осекся…
…потому что из комнаты вышел и изумленно смотрел на него Немчинов. Подал руку:
— Немчинов. Андрей Иванович.
— Яак Йола, — ответил Сергей. Заканчивался трудовой воскресный день.
Поселок сиял огоньками и звуками человеческой жизни.
Они сидели за столом вчетвером. Слепой был взволнован, ерничал, как в прошлый раз. Роза подливала горилки, переживая за нищету перед «корреспондентом».
— Голову мне ломит, Роза! — сказал слепой.
Роза отмахнулась: она тоже была хмельная.
— Ну иди и спи. Такие гости враз: и товарищ инженер, и Яак… Попой лучше. — Сняла с комода баян, подала слепому, спела: — Вьется в тесной печурке огонь…
— А дай мне песню, корреспондент, — сказал слепой. — Есть такая песня, чтобы не про войну?
Сергей сделал знак: «Сейчас будет», налил, встал:
Пролог «Поэмы северных рек». Из последних газет.
Роза рассмеялась.
— Переложим на музыку, — сказал Сергей. — И песня будет жить века! Грандиозные планы должны иметь гимн!
— Роза, голову ломит! — Слепой сказал, почти крикнул: — Угарно, тягу проверь!
— Враги сожгли родную хату, — заговорил вдруг Немчинов. — Сгубили всю его семью. Куда идти теперь солдату?.. Кому нести печаль свою?
Слепой выпрямился и напрягся, запоминая слова и интонацию, заиграл, на ходу подбирая мелодию. Они с Немчиновым с трудом проговорили — пропели песню.
— Я знал, что такая песня должна быть, — тихо сказал слепой. — Как сказано: «Звезда несбывшихся надежд!» То ж про меня.
— Устал я, — неожиданно сказал Немчинов никому.
Удар
Он вышел во двор, вывел мотоцикл. Сергей вышел за ним.
— Кончай, Андрей… Я же не знал! Хочешь — ты оставайся, хотя я первый открыл! — Засмеялся, сдержался. — Или ты взрывать поехал?
— Завтра к матери зайди ночью, — сказал Немчинов, не глядя на Сергея.
— Андрей, если у вас серьезно, я уйду, я не козел. Это святое. Или благослови!.. А солдат ребенка не обидит.
Немчинов развернулся и выдал Пшеничному по лицу один раз, по-зэковски, так, что тот отлетел к сараю, сшиб по дороге козлы и заорал, ударившись головой о висячий железный замок:
— Ты что?! Сука…
Немчинов завел мотоцикл и уехал, не оглядываясь.
Гуд бай, Америка!
— Гуд бай, Америка. О! — орал Немчинов во все горло, взбрызгивая колесами мотоцикла грязь на дороге. На заднем сиденье за ним сидел пацан в красной разорванной майке — маленький Немчинов.