Вечером на постоялом дворе, где они остановились заночевать, Рания заметила девушку в шальвар-камизе. Это означало только одно, они уже в провинции Аскон, а значит до границы осталось день -два пути, не больше. Если и бежать, то именно сейчас. Но вот только как? И тут Рани вспомнила про пузырёк с лекарством, которое надёжно припрятала. Это её единственный шанс на спасение.
Ужин, как и всегда, принесли в номер. Быстро поев незатейливое блюдо, девушка легла и притворилась спящей. Именно так она и узнала, куда её везут. Её похитители думали, что она крепко спит и наговорили лишнего. И вот сейчас она прибегла снова испытанному раннее средству. Её ожидания оправдались. Мужчины обсуждали путь, по которому им предстояло ехать.
- Лесом безопаснее. Дорога пустынна лишних глаз не будет.
- Но это целых пятьдесят стадий больше. Можно проехать через Аскон, так ближе.
- В Асконе сейчас следаки рыщут. Землю носом роют в поисках девушки. Опасно показываться в столь многолюдном месте.
- Согласен. - Поддержал главаря Писец. - Лучше всего ехать в объезд. Пусть дальше, зато надёжнее. Надо припасов взять, ночевать будем в лесу.
Сердце Рании затрепетало.
- Лес! Это прекрасная возможность скрыться. У неё есть шанс на побег. Нужно только правильно всё рассчитать.
Утром Громила куда-то ушел и вскоре вернулся с огромной корзиной продуктов. Рания успела заметить приличный кусок копчёного окорока, хлеб, зелень, помидоры и бутылку вина. Мужчины всегда, перед тем как лечь спать пили вино. Оставалось лишь подобраться к бутылке и влить лекарство в сосуд.
Дорога через лес была ухабистой, карету трясло нещадно. А вместе с каретой тряслись и они. Иногда когда колесо наезжало на особо большую кочку или проваливалось в яму, их выкидывали с сидений. Рания больно ударилась головой об стену кареты. Громила приложился коленом о противоположную скамью. А Главарь умудрился набить себе шишку. Оба похитителя ныли и кляли дорогу, на чем только свет стоит. Один только Писец ехал молча. Он словно не замечал происходящего вокруг. После изнуряющего дня решили на ночёвку остановиться пораньше. Рания едва вылезла из кареты на негнущихся ногах. Присела под ближайшее дерево, блаженно вытянула ноги. Все тело болело и ломило. Мужчины выглядели не лучше.
Громила натаскал дров для костра, Главарь сделал постель из веток и листьев ореховой пальмы. Писец пытался готовить, но у него мало что получалось. Промучившись с полчаса над котелком, он не выдержал:
- Пусть женщина готовит, не мужское это дело кашеварить.
- Эй, ты! – Окликнул девушку Главарь. – Иди, помоги. Приготовь чего-нибудь на ужин.
От радости Рания чуть на месте не подпрыгнула. Она не ожидала подобной удачи. Думала, все будет гораздо сложнее. Но судьба ей улыбнулась, послав этот шанс. Девушка подошла к костру, занялась ужином.
- Вот это дело. – Довольно заулыбался мужчина.
Мужчины расположились возле большого дерева, ждали, когда позовут есть. Рания времени даром не теряла, доставала припасы из корзины. Бутыль вина поставила так, чтобы ее не было видно. Остальное было еще проще. Откупорив бутыль быстро вылила содержимое пузырька в вино, снова запечатала пробку. Осторожно покосилась на мужчин. Но те увлеченные разговором ничего не заметили.
Вскоре ужин был готов и она позвала своих конвоиров к столу.
- Надо было тебя готовить заставить, а не есть всякую бурду. – Отправляя в рот очередную ложку, заявил Громила.
Рания с удовольствием наблюдала, как пустеют тарелки, а с ними и бутыль с вином. Вскоре ужин закончился. Собрав остатки еды в корзину, легли спать.
Перед рассветом первым заворочался Писец. Он быстро пробежал в кустики неподалеку. Вернулся минут через пятнадцать но вскоре снова побежал по надобности.
- Ты чего не спишь? – Заворчал Громила.
- Живот чего то прихватило. Наверное, мясо было несвежее.
- Сам ты не свежий. Мясо я выбрал отличное. Спи, давай. Скоро вставать. – Перевернувшись на другой бок, он захрапел.
К Писцу присоединился Главарь. Мужчина подскочил с лежанки и опрометью кинулся в лес. Так они и бегали по очереди. Громила уже не спал, а с усмешкой комментировал каждую отлучку товарищей. Но вскоре и ему стало не до смеха.